Наручники при желании его не удержат, я понимал это. Понимал, потому что видел, как его люди с относительной легкостью избавлялись от браслетов в горах. Стоило ожидать, что и Тарик Хан может поступить подобным образом.
И все же он не поступил. Я слышал, как он ворочался. Слышал, как шелестел одеялом. А еще ждал приглушенного, едва слышимого звука шагов. Его не было.
Несколько раз за ночь я поднимался, чтобы посмотреть, на месте ли Тарик. Не сбежал ли он, оставив вместо себя скат верблюжьего одеяла, прикрытый лоскутным пледом. Но нет, предводитель призраков ждал. Возможно, он был просто слаб. А может быть, надеялся, что его люди придут быстрее моих. И Призрак вряд ли представлял, насколько он прав.
Абдула с сыном ушли еще до рассвета. А Мариам поднялась еще раньше, чтобы собрать своим родным еды в дорогу. Когда Карим с Абдулой ушли, она осталась хлопотать по кухне.
С рассветом поднялся и я. Девушка предложила мне нехитрый завтрак — лепешку с козьим молоком. И когда Мариам хотела уже отправиться на улицу, я ее остановил.
— Мариам, — позвал я.
Мариам, готовившаяся встать с паласа у моего ложа, замешкалась, удивленная и смущенная моим окликом. Опустилась обратно.
— Да?
— А где мои вещи? Они должны были уже давно высохнуть.
— Да, конечно! — Мариам улыбнулась, но тут же в смущении подавила улыбку. — Я сейчас принесу.
Она принялась вставать, и я поднялся за ней.
— Давай я схожу с тобой.
— Не нужно, Саша, — сказала она заботливо. — Отдыхай. Я принесу.
— Скажи, а вещи моего друга там же, где и мои?
Она, уже направившаяся было к выходу, вдруг замерла. Обернулась. Глянула на меня с каким-то недоумением.
— Ну… да…
— Все вещи?
Когда я переоделся в свою форму одежды, Мариам показала мне одежду Тарика. Импортный камуфляжный костюм висел на бельевой веревке во дворе, словно какие-то кальсоны.
— Это все его вещи? — спросил я, провожая взглядом какого-то косящегося на меня незнакомого афганца, шедшего по неширокой улице кишлака.
— Нет, — покачала она головой, немного погодя.
— А было что-то еще?
Не ответив, девушка кивнула.
Через пять минут, проверив, как там Тарик Хан, я уже сидел за столиком. Смотрел, как Мариам разворачивает большое полотенце. Как моим глазам открываются нехитрые вещички Тарика Хана. По крайней мере те, что не остались в Пяндже, когда мы рухнули в воду.
А было там немного: импортный компас, миниатюрный фотоаппарат, какая-то записная книжка, чернила в которой размазались от речной воды, свисток, маленький бинокль, наручные часы на тряпичном ремешке, а еще пистолет.
Причем последний первым бросился мне в глаза. Это была черная, крупная «Беретта» М92.
Мариам уселась напротив меня. Тоже принялась рассматривать нехитрые пожитки, оставшиеся при Хане после встречи с Пянджем.
Книжицу и фотоаппарат я сразу переложил в свой подсумок. А потом взял пистолет.
Мариам тут же уставилась на меня как завороженная. В глазах ее блеснул страх.
— Не бойся, — сказал я, проверяя пустой магазин пистолета, — я не причиню тебе вреда. Обещаю.
Девушка, оказавшаяся словно бы в каком-то ступоре, медленно покивала.
— Наверное… Наверное, я посмотрю, как там твой друг, — сказала она нервно и принялась вставать. — Может, он хочет пить или есть.
— Не стоит ходить к нему одной, — сказал я тихо.
Девушка снова замерла на месте.
— Почему?
— Потому что он мне не друг, Мариам, — сказал я и слегка оттянул затворный кожух пистолета.
В стволе оставался один последний патрон.
Девушка изумленно выпучила на меня глаза.
— Ч-что?
— Этот человек, — продолжил я, — его зовут Тарик Хан. Он из пакистанского спецназа. Вернее, командир пакистанского спецназа. И он мой враг.
От удивления Мариам даже отстранилась, отодвинулась от стола, не сводя с меня изумленного взгляда.
— Это опасный человек, — продолжил я. — Но я сделал все, что мог, чтобы он не навредил вам. Но сегодня, сейчас, мы с ним уйдем из вашего дома. Уйдем навсегда.
Девушка в недоумении нахмурилась.
— Но вы же… Но ты еще слаб… — сказала она внезапно.
Признаюсь, меня это удивило. Однако по укоренившейся давно привычке я не выдал своих чувств. Странно было понимать, что даже осознав, что она и ее семья приютила непримиримых врагов, один из которых не остановится ни перед чем, чтобы спастись, Мариам оставалась заботливой.
Одни люди в момент осознания опасности впадают в ступор. Другие — бегут. Третьи будут драться. Но я не так уж часто в своей жизни встречал человека, а тем более женщину, кто в момент опасности в первую очередь думает о заботе. О том, как ей позаботиться о других.