Разозленные люди нас почти не замечали. Весь их гнев оказался направленным на Малика.
Продираясь сквозь народ, я использовал Тарика Хана как таран. Он шел несмело, спотыкался, сталкивался с людьми. Один раз даже упал и что-то промычал.
Вокруг гудела толпа. Где-то позади шли ожесточенные драки. Люди кричали, ругались. Бросались в Малика и его людей камнями. Все это затягивала желтовато-белая кишлачная пыль, поднятая народом.
Мариам, сначала шокированная всем происходящим, прижалась ко мне. Я обнял ее за плечи, чтобы не потерять. Но уже через полминуты она пришла в себя.
— Вон там… — пискнула она дрожащим от напряжения голосом. — Там есть выход в огороды… Там мы можем пройти…
Так мы и сделали.
Мы удалились от гула и крика. Удалились от улиц и домов, стали двигаться полями и огородами.
Здесь шум и гам все еще слышались, но казались приглушенными и далекими. Не угрожающими нам опасностью.
Тарик шел медленно. Возможно, ему мешала рана, возможно, он специально тормозил группу. Мне то и дело приходилось подгонять его, прикрикивать на пакистанца и отпускать ему тумаки.
Мариам, шедшая рядом, постоянно оглядывалась. Прислушивалась. Бросала на меня полные тревоги взгляды.
Мы вышли из кишлака и отправились наверх по узкой дорожке, пролегавшей в гору, между двумя невысокими и пологими холмами.
— Я… — заикнулась вдруг Мариам. — Что же будет дальше?
— Дальше тебе нужно найти своих отца и брата, — сказал я. — С ними ты будешь в безопасности.
Внезапно девушка остановилась. Я провел Хана на несколько шагов вперед и тоже замер. Обернулся.
— Малик будет мстить, — проговорила Мариам тихим, дрожащим голосом.
— Будет, — без обиняков сказал я.
Внезапно девушка спрятала лицо в ладони, а потом опустилась. Села на землю. И заплакала.
Я вздохнул. Завалил Хана на землю. Приказал ему лечь и не двигаться.
— Ты у меня на мушке, сукин сын, — проговорил я, опустившись к нему.
Хан не издал ни звука. Он просто лежал на спине, совершенно дезориентированный. Казавшийся беспомощным. Но я понимал — с ним нужно держать ухо востро.
Я медленно пошел к Мариам. Застыв рядом, тронул ее за плечо. Девушка подняла на меня заплаканные глаза.
— Это все из-за меня… — проговорила она, всхлипнув. — Если бы я не решила тогда вернуться в дом, тебе бы не пришлось стрелять, Саша. Тебе бы…
— Ты не виновата, — покачал я головой и присел рядом. — Никто не виноват. Идет война. Некоторые, например такие, как этот Малик, пользуются войной. Пользуются, чтобы набить свой карман. То, что произошло сегодня, было лишь вопросом времени.
— Ч-что? — пискнула девушка.
— Люди уже были озлоблены на вашего старосту. Уже носили в себе обиду на него. Они устали. Именно поэтому так легко было разжечь этот огонь.
Мариам сглотнула. Шмыгнула носом. Ее глаза были красны от слез.
— Пусть Малик и негодяй, — продолжил я, — но негодяй мудрый. Он прекрасно понимал, к чему идет дело. Прекрасно понимал настроения в кишлаке.
Девушка по-прежнему смотрела на меня непонимающим взглядом.
— Искра, о которой он говорил, когда пришел к твоему отцу в первый раз. Помнишь?
— П-помню… — Мариам кивнула. — Но теперь… Теперь в кишлак придут бандиты. Придут, чтобы…
— Да. Придут, — я кивнул. Потом глянул на Хана.
Тарик медленно шевелился, но встать не пытался. Только поудобнее улегся на острых камнях у тропы.
— Но я не дам ни тебя, ни твоих близких в обиду, Мариам, — сказал я решительно. — Обещаю!
Девушка расширила глаза от удивления.
— Но как же… Тебе же нужно идти к себе! Тебе нужно пересечь границу! Как же твой пленник⁈
Я поднялся.
— Сколько отсюда до Пянджа?
— Несколько часов пути, — ответила Мариам, уставившись на меня непонимающим взглядом.
— Он будет мстить не вам, Мариам, — сказал я немного погодя. — Малик понимает, что в кишлаке он больше никто. Старейшина уже давно растерял всякое уважение к себе. Но сейчас, сегодня, он растерял и свой авторитет. Люди увидели, кто он такой на самом деле. Что он трусливый и подлый. Что они могут выгнать старика вон, если захотят.
Мариам задумалась.
— Но… Но в нашем кишлаке живут простые люди. Обычные пастухи, крестьяне, хлеборобы, земледельцы… — сказала она. — Они не воины. По крайней мере не все.
— Не все? — спросил я.
— Среди нас есть бывшие солдаты. Люди, служившие когда-то в правительственных войсках. Но их немного. Если душманы придут…
— Сейчас старик будет мстить не жителям твоего кишлака, — повторил я. — Он будет мстить мне. Мне, в первую очередь. Вот увидишь.