И когда он справился с лошадью, я все еще перезаряжал винтовку.
Душман не испугался. Я успел заметить, как он выбросил свою мосинку и стал вытягивать из кобуры пистолет, одновременно изо всех сил пришпоривая коня.
Я вскинул тяжелое ружье. Когда прицелился, дух уже был настолько близко, что я смог различить черты его лица.
Это был крепкий мужчина в легком светлом халате и белой чалме. Крупный для душмана, он носил на своем злом, обветренном лице длинную черную бороду. Она, а еще сросшиеся брови делали его лицо каким-то зверским. Не по-человечески злым.
Душман приближался. Пистолета он так и не вынул, а только боролся за него с собственной одеждой. Кажется, мушка зацепилась за кушак.
Я вздохнул, задержал дыхание, наведя на врага мушку винтовки. Нежно положил палец на отполированный с годами спусковой крючок.
Я чувствовал, как адреналин колотится в висках. Чувствовал, насколько быстро бьется сердце, изо всех сил гоняя кровь по молодому телу.
Я будто опьянел от этого адреналина. Показалось, что время в очередной раз, как бывает в подобных боевых ситуациях, замедлило свой бег.
На один краткий миг я увидел, как изменилось лицо душмана. Как вскинул он брови, осознавая, что сейчас я буду быстрее него. Что я нажму на спуск прежде, чем он все же достанет свой пистолет.
И когда сердце мое в очередной раз стукнуло, я определил удачный момент для выстрела.
«Сейчас, — быстрее пули блеснула в голове мысль, — пока не наступил новый стук сердца».
Но он наступил. А я не выстрелил. Все потому, что боковым зрением я увидел, как с земли поднимается избавившийся от пут Тарик Хан.
Глава 25
Хан подорвался и неловко, но быстро помчался назад. Хитрый гад, видимо, по звуку смог понять, откуда наступают духи и просто рванул в противоположную сторону.
Раздумывать было некогда. Когда Хан побежал, я даже не пошевелился. Так и стоял, держа на прицеле душмана. А потом, наконец, выстрелил.
Хлопнуло. Я видел, как на светлом халате душмана, в области сердца, дернулась ткань. Дух наконец выхватил пистолет, указал им в небо и выстрелил, а потом на скаку запрокинулся назад и вбок и, наконец, рухнул.
Конь его, почувствовав, что седока больше нет, сразу замедлился и, проскакав еще метров десять, завернул, пошел вниз, к душману, рысью.
Я опустил винтовку. Обернулся.
Хан, неловко бежавший куда-то назад по холму, вдруг споткнулся, упал, покатился вниз. Схватив пригоршню патронов, я помчался следом.
Я знал, что пострелял достаточно душманов. Но кто-то из них мог быть еще жив. Необходимо было оставаться начеку.
Когда я добрался до пологой спины холма, с которой скатился Хан, то увидел его. Тарик лежал на спуске. Он корчился, стараясь изогнуться и провести руки под ступнями, чтобы они оказались спереди.
Я принялся торопливо спускаться вниз. Ускорился, когда, на удивление, у Хана это получилось. Тарик тут же дернул завязки и сорвал с головы мешок, потом повязку с глаз.
На ходу я принялся заряжать оружие, но первую пулю потерял. Незамедлительно принялся засовывать в казенник вторую.
— Стой! — по-пограничному крикнул я, вскинув заряженную винтовку.
Тарик замер, лежа полуна боку, полуна спине. Потом он медленно поднял руки и содрал с лица повязку, что перевязывала ему и рот. Принялся вынимать кляп.
— Не двигаться, — сказал я, медленно сходя ниже.
— Ты впечатлил меня, шурави! — крикнул Тарик Хан, глубоко дыша, — признаться, я думал, что у тебя ничего не выйдет. Что враги доберутся до нас и перебьют.
— Молчать, — бросил я ему строго.
— Мы с тобой оба знаем, что ты меня не убьешь, шурави, — сказал Тарик Хан, — и принялся медленно подниматься. — Если бы ты хотел меня убить, ты бы сделал это уже давно. Не стал бы таскать с собой такую обузу.
— Если побежишь — я хлопну тебя как голубя.
Тарик ухмыльнулся.
— Я нужен тебе живым, — повторил он. — Очень нужен. Но зачем? Зачем так рисковать собой? Я знаю, что в Союзе меня хотят или уничтожить, или захватить. И оба варианта одинаково порадуют спецслужбы. Но не-е-е-т… Ты решил для себя, что приведешь меня живым. Конечно же, от живого меня будет больше толку. В чем дело, шурави? Для чего я тебе нужен? Ты хочешь медаль? Хочешь повышение по службе?
— Для шпиона ты слишком много болтаешь, Хан, — не сводя с него дула винтовки, я продолжал приближаться.
Тарик Хан сузил глаза, не переставая смотреть на меня мерзко ухмыляться.
— Мы долго наблюдали за вами, шурави, — начал он снова. — Долго слушали. Смотрели. Оценивали вас. Оценивали каждый ваш шаг.