— Холостые патроны и бутафорская кровь. Хорошо исполненный старый трюк.
— И он сработал, черт побери! После этого я стала верить всему, что они мне говорили.
— Ясное дело, что ты поверила. Они здорово умеют делать такие вещи, и, окажись в той ситуации на твоем месте, я тоже, наверное, им поверил бы. Главное, что ты не позволила им убедить себя во всем.
Ашер высунулся из окна и посмотрел на убитого:
— Этого я не узнаю́, а ты?
Лиз отрицательно покачала головой. Ашер присел рядом с ней. На нем были только трусы, белой полоской резко выделяющиеся в красноватых сумерках комнаты. У него было приятное тело, крепкое и жилистое, длинные ноги бегуна и прямые, широкие плечи, наверное, он был небезразличен женщинам.
— Снаружи никого больше нет? — спросил он.
— Я никого не вижу, — ответила Лиз.
— Быстро собирайся, — приказал Ашер. — Нам надо сматываться отсюда.
— Что правда, то правда.
Он ободряюще улыбнулся. Одевшись, он кинул вещи со стола в спортивную сумку. Лиз влезла в джинсы. Как ни странно, ее панический страх пропал. И тут Лиз почувствовала прилив гнева:
— Это Гордон их послал?
— В такой ситуации вряд ли он взял бы на себя ответственность отдать приказ о ликвидации. Это указание должно было исходить от Бремнера, нашего с тобой наставника, — мрачно отозвался Флорес. — Так что за всем этим стоит не только Гордон Тэйт, но и сам Бремнер.
— Почему ты в этом так уверен? — напряженно спросила Элизабет.
Но к этому времени они собрались, и Флорес торопился:
— Сейчас нет времени объяснять. Пошли.
Он открыл дверь и выглянул наружу. Движение в городе почти прекратилось. У противоположного тротуара была припаркована «хонда-аккорд», новенькая и чистенькая, как-то совершенно не вяжущаяся с кучами битого и ржавого хлама, загромождавшего улицу.
— Наверное, эти типы приехали на ней, — сказала Лиз.
Она забралась в пикап, и Ашер включил зажигание. Лиз еще раз оглядела «хонду».
— Смотри, это арендованная машина, — заметила она.
На левой стороне заднего бампера «хонды» была видна фирменная наклейка «Голд стар рент-э-кар», крупнейшей в США компании по прокату автомобилей. Это означало, что машина никак не могла послужить зацепкой.
Где-то далеко раздалось завывание сирены. Флорес вывел машину на улицу.
— Жаль, что у нас нет времени обыскать их колымагу, — проговорил он с досадой. — Мне кажется, Мэтт Листер хотел убить меня, а тебя захватить живьем. Он был совсем рядом с моей кроватью и явно пытался определить, кто из нас где. Если бы он хотел разделаться с нами обоими, ему проще было открыть огонь прямо от окна, чтобы у нас не было возможности проснуться и оказать сопротивление.
— Откуда ты знаешь, что к этому причастен Бремнер? — спросила Лиз.
Она возлагала серьезные надежды на помощь начальника «Мустанга».
Звуки сирены смолкли — это означало, что полиция уже подъехала к мотелю. Светало. Зубчатая стена окрасилась в розовые тона. Лиз вспомнила удивление, написанное на лице светловолосого молодого человека, когда ее пуля угодила ему в голову. Ей было нелегко при мысли о том, что она убила человека.
— Расскажи мне все-таки, почему ты думаешь, что за всем этим стоит Бремнер, — тихо попросила она Ашера.
Он сжал челюсти так, что на щеках вспухли желваки.
— Я позвонил ему ночью, когда ездил за едой, — процедил Флорес. — Мне хотелось побеседовать с ним еще тогда, когда я был на Ранчо, но он находился в Париже и с ним невозможно было связаться — так мне сказали. Ночью он вернулся.
— Хорошо, что так получилось. Ты ведь думал обратиться за помощью.
— Я надеялся получить от него кое-какие объяснения, — сказал Флорес и умолк. Вид у него был виноватый.
Тут только она поняла: Ашер сделал ошибку, а он очень не любил ошибаться.
— Значит, Бремнер отследил твой звонок и послал людей, чтобы они нас разыскали. Здесь в округе не так уж много мотелей. Так что твой звонок и навел на нас убийц.
— Похоже, так оно и было, — ответил Флорес и еще сильнее стиснул челюсти.
Хьюз Бремнер вошел в роскошный вестибюль особняка, принадлежавшего жене. Тут он и увидел свою благоверную Банни Хартфорд Бремнер, в прошлом первую красавицу Пятой авеню. Тяжело переваливаясь, она направлялась к нему. Было еще совсем рано, и он отчетливо чувствовал чистоту и свежесть утреннего воздуха. Но вместо того чтобы наслаждаться этим воздухом и чудесным загородным пейзажем, он вынужден был общаться с опустившейся алкоголичкой, старой развалиной, выглядевшей намного старше своих шестидесяти с лишним лет. Супруга была явно недовольна, так как к девяти часам ей надо было явиться на заседание суда в качестве присяжного. У каждого был свой гражданский долг, даже у Банни Бремнер.