Глава 3
17 марта 1957 года, Москва
Палата была большой и очень удобной. Белоснежные кафельные стены, белая кровать, накрахмаленное белье. У окна стоял письменный стол с множеством книг на французском языке, журналов и газет. Большое окно из непробиваемого стекла выходило во двор института. В палате ощущался стойкий запах лекарств и горячего молока. Несмотря на середину марта, на улице еще правила настоящая зима. Большие сугробы намело с северной стороны здания и практически полностью занесло снегом припаркованный у гаража «ЗИЛ». У окна стоял Алан Рокер и, глядя во двор, о чем-то думал. В палату вошел профессор.
- Доброе утро, мсье Рокер, - поздоровался он на прекрасном французском.
Алан обернулся. Его лицо было немного бледным.
- Доброе утро, профессор.
- Как вам спалось?
- Сегодня относительно неплохо, - ответил Алан, отходя от окна.
- Вы позавтракали?
- Да, спасибо, ваши блины с икрой просто превосходны. Такого деликатеса мне еще не доводилось пробовать.
- Я рад, что вам понравилось, мсье Рокер. Могу ли я пригласить вас в свой кабинет?
Алан кивнул и пошел вслед за профессором. За последнее время он сильно устал. Вот уже больше месяца француз находился в Советском Союзе, и все это время с ним постоянно работали несколько человек. Одного из них он уже хорошо знал - это был профессор, прекрасно владеющий французским языком, Зелинский Леонид Исаакович, остальные люди не считали нужным представляться ему. Да Алан и не испытывал в этом особой необходимости. Он хотел лишь одного: поскорее закончить с делом и спокойно жить в Советском Союзе, как это обещали его покровители с Лубянки.
Он в очередной раз оказался в кабинете Зелинского. На стене висел большой портрет Хрущева, справа от него - портрет Ленина чуть меньшего размера. Все убранство помещения составляли несколько стеллажей с книгами и добротный стол с лампой под зеленым абажуром.
В кабинете, как всегда, его уже ждал высокий мужчина в штатском, который лично стенографировал все их беседы, укладывая записи, сделанные забористым почерком, в черную тетрадь.
- Мсье Рокер, - промолвил Зелинский, присаживаясь за стол, - давайте сегодня еще раз подытожим нашу прошлую встречу. Вы не сильно утомлены?
- Нет, мсье Зелинский, - ответил Алан, беря со стола пачку папирос. - Я сам хочу поскорее все закончить.
- Итак, - профессор открыл картонную папку с грифом «Особо секретно». - Вы утверждаете, что ваш отец Жан-Пьер Рокер в 1910 году принимал участие в экспедиции на место падения Тунгусского метеорита?
- Верно, - кивнул Алан.
- Я позволю себе усомниться в ваших словах, потому как несколько дней провел в архиве научной библиотеки и изучил немало исторических документов. По официальным данным в тот период времени в царской России была довольно сложная и напряженная ситуация, что не позволило организовать научную экспедицию к месту падения метеорита. Затем произошла советская революция, и только в 1927 году под руководством Кулика была отправлена первая экспедиция. Но, к великому сожалению ученых, ни остатков метеорита, ни каких-либо других ценных находок обнаружено не было, - профессор пристально смотрел на Алана. - Как видите, у меня есть основания еще раз вернуться к этому вопросу и призвать вас быть со мной предельно откровенным.
- Я говорю чистую правду! - возмутился француз и стукнул кулаком по столу.
Он закурил папиросу и, немного успокоившись, продолжил:
- В начале своего монолога вы, профессор, сказали одну очень точную фразу: «по официальным данным...». А экспедиция, в которой принимал участие мой отец, не была официальной, я бы даже сказал, что она была засекречена как для простых людей, так и для правительства Российской империи.
- Что вы имеете в виду? - удивился Зелинский.
- Я говорю о том, что об этой экспедиции знали только те, кто ее организовал, и те десять человек, которые в ней участвовали. Для всех остальных существует, как вы сказали, официальная информация.
- И кто же, по вашей версии, явился инициатором поиска Тунгусского метеорита? - в лице профессора читался неподдельный интерес.
- Я не могу однозначно ответить на этот вопрос и назвать имена, потому что не знаю их. Но мне известно, что эта экспедиция была организована иезуитами и один очень высокопоставленный чин в Российской империи, состоявший в Ордене иезуитов, лично курировал все вопросы. Он-то и пригласил моего отца в качестве эксперта. - Алан затушил папиросу и посмотрел на профессора: - Я надеюсь, вы удовлетворены моими объяснениями, простите, но вещественных доказательств у меня нет.