- Хорошо, мсье Рокер, давайте продолжим работу, - тихим голосом заговорил профессор. - Когда я буду читать, если вы услышите какие-то неточности, пожалуйста, поправьте меня.
Алан кивнул и приготовился внимательно слушать.
- Итак, ваш отец профессор Жан-Пьер Рокер прибыл в Россию. 12 июня 1910 года экспедиция под руководством профессора Когана начала работу на месте падения метеорита.
Зелинский взглянул на Рокера, тот утвердительно кивал.
- 24 июня ваш отец вместе с рабочим Степаном Селиверстовым отправились на исследование района, отраженного на этой карте, -профессор достал из папки карту и разложил ее на столе.
Алан едва взглянул на отмеченный красным цветом квадрат и в очередной раз кивнул.
- Во время работы вашим отцом был найден предмет, по форме напоминающий табличку, выполненную из неизвестного материала и содержащую надписи, символы и знаки на неизвестном языке. Так как ваш отец был лингвистом и специалистом по древним языкам, ему удалось провести некую аналогию между символами на табличке и одной из древних разновидностей санскрита.
В дверь тихонько постучали. Мужчина в штатском открыл и забрал у кого-то поднос с чаем и чашечкой ароматного кофе. Пока Зелинский читал, Алан взял кофе, продолжая внимательно слушать.
- Однако ваш отец не внес вышеуказанную табличку в список предметов, обнаруженных экспедицией. Как вы думаете, мсье Рокер, почему он так поступил?
Алан сделал глоток кофе и поставил чашку на маленький столик.
- Отец рассказал мне, что тогда его сознание словно помутилось. Он чувствовал, что эта табличка перевернет мир истории и науки. Но он хотел сам расшифровать ее и опубликовать результаты.
- А что двигало вашим отцом?
Рокер пожал плечами, закуривая папиросу.
- Он был очень тщеславным человеком и всегда искал нечто, что может оставить память о нем в истории.
- Понятно, - Зелинский продолжил читать. - В ноябре 1910 года экспедиция вернулась в Санкт-Петербург. А уже в январе 1911 года в Париже ваш отец был убит.
Алан снова кивнул в знак согласия.
- Полиция, как я понимаю, не нашла убийц, не так ли?
- Верно, мсье Зелинский, мне кажется, они всегда шли не по тому следу.
- Почему вы так думаете?
- Когда отцу наконец удалось расшифровать надпись, он несколько дней находился в возбужденном состоянии. Свет часами горел в его кабинете. Он что-то читал вслух на санскрите и громко смеялся, но потом его веселье сменилось глубокой депрессией. Мне тогда было семь лет, но я очень отчетливо помню эти моменты. За день до его убийства к нам в дом пришел его друг - профессор Жером Беру. Они о чем-то долго спорили, а когда тот ушел, отец спустился в библиотеку и сказал моей матери, что иезуиты хотят забрать эту табличку. Профессор Жером, с которым они дружили сорок лет, оказался членом этого ордена. В силу своего возраста я еще не знал, кто такие иезуиты, но в тот момент почему-то страшно испугался.
Алан допил кофе и потер виски.
- Вам нехорошо, мсье Рокер?
- Да, простите, жутко разболелась голова.
- Предлагаю немного передохнуть, а когда вы будете готовы, дайте знать.
Зелинский проводил Алана в его палату и вернулся обратно в кабинет. Вместо мужчины, который вел стенограмму, в помещении уже находился совершенно другой человек. Незнакомец с цепким взглядом прищуренных глаз, в черном костюме и в очках с круглыми стеклами, поджидал профессора.
- Товарищ Зелинский, - заговорил он уверенным, не терпящим возражений голосом, - надеюсь, вы понимаете, насколько партии и лично товарищу Хрущеву важна информация, которой обладает этот человек?
Зелинский почувствовал, как могильный холод медленно просачивается в его тело. Он до глубины души ненавидел этих людей и эту власть, которая расстреляла его отца и старшего брата в тридцатом году. Всю жизнь профессор боялся, что однажды позвонят в его дверь, и крепкие парни с синими лампасами, в черных галифе, поведут его к машине навстречу смерти.
- Да-да, - слегка дрогнувшим голосом проговорил Зелинский.
- Как вы можете мне объяснить, товарищ Зелинский, что после целого месяца работы с этим французом у вас нет никаких результатов?
- Понимаете, я смею предположить, что отец Алана Рокера владел мастерством гипноза и, введя своего сына в состояние транса, продиктовал ему место нахождения ключа.