— Их нельзя жалеть, дурачок! Ты даже пока представить себе не можешь, какая это угроза!
— Ну почему же… вкусил уже… за неполную неделю два раза чуть не убили…
— Мало ты вкусил! Подумаешь, постреляли, да морду набили! А вот когда они целые города захватывают… Ты пойми, дело не в том, что они злые, а мы добрые… Еще не известно кто из нас злее… это ты правильно подметил! Зондеркоманда… Давили мы их и давить будем! Правильно, таких отморозков, как Хамзя, единицы! Другие просто хотят жить… существовать! Они не хорошие и не плохие… просто хотят жить! Беда в том, что жить они могут только за счет людей… А теперь прикинь, что будет с людьми, если их оставить в этом соревновании без нас… Вот ты говоришь — мы жестокие…
— Да не говорю я…
— Говоришь!!! — Мила завелась не на шутку. — Ты в шахматы играешь?
— Ну… как бы так… играю немного… а причем тут?
— А при том тут! Понимаешь, в чем разница между гроссмейстером и новичком, который только научился фигуры правильно двигать? Нет, не понимаешь! Подожди… — отмахнулась она от готовящегося возразить Никиты, — Гроссмейстер держит ситуацию на доске под контролем. Все фигуры! Он знает когда и куда пойдет одна, когда и куда пойдет вторая, третья, четвертая! Понимаешь? Он их видит сразу все! Вот это «муравьи»! А люди? Это даже хуже чем новичок в шахматах… потому что одна фигурка с правой стороны доски не знает, что делает фигурка в центре, не говоря уже про другой край доски. Так кто победит в такой игре? И пусть «матка» изначально будет наимилейшим существом, в самом факте их существования заложено противостояние со всеми нами. Вот ты, хочешь стать «муравьем»?.. лишиться своего я, своей личности, стать безликой частью непонятно чего?.. жалким подобием чего-то неизвестного? А это единственный путь их развития — превращать людей в часть себя. Не хочешь? Нет? И я не хочу среди таких жить! Среди таких жить — это хуже смерти! Поэтому они всегда будут убивать нас, а мы всегда будем убивать их! В любых количествах… столько, сколько надо! Все! Консенсус!
Повисла тяжелая пауза.
Никита, пожал плечами и наверное, в сотый раз набрал номер Чирук, почти уже ни на что не надеясь, но трубку неожиданно взяли:
— Алле? — голос был детским, звонким, но гася вспыхнувшую было в душе Никиты надежду, пришло понимание того, что он отнюдь не девичий. Разговаривал мальчик лет шести.
— Здравствуй! — сказал Никита, стараясь, чтоб это прозвучало максимально доброжелательно. — А взрослые дома есть?
— Конечно! — важно подтвердил мальчишечий голосок. — Мама и бабушка.
«Отец с ними не живет… давно в разводе», — вспомнил Никита справку Березина.
— Пригласи, пожалуйста, маму.
«Мама! — закричал мальчишка. — Тебя к телефону!..Дядя какой-то… Нет, не дядя Саша».
— Слушаю… — женский голос был настороженным, — кто это?
— Здравствуйте! — повторил Никита. — Я разговариваю с Анастасией Чирук?
— Да-а… А я с кем разговариваю?
— Извините за беспокойство! Я из прокуратуры… следователь по особоважным делам, Иванов!
— Прямо таки Иванов?
— Вот именно! Хотел бы с вами побеседовать, по поводу обстоятельств исчезновения вашей дочери Анны.
На том конце провода возникла заминка.
— Со мной уже беседовали… — наконец сказала она, — неоднократно. Я рассказала все, что знала, — в голосе женщины зазвучала тревога. — Есть что-то новое?.. про Аню?
— К сожалению, пока нет… но мы работаем! Я понимаю, что вам сейчас тяжело… но все же… мне надо уточнить кое-какие детали. Это в ваших же интересах!
— И что… мне прийти в прокуратуру?
— Зачем же? Я сам могу заехать к вам. Прямо сейчас. У вас найдется немного свободного времени?
— Ну что ж… — женщина вздохнула, — куда от вас деваться… заезжайте, раз надо. Мы, собственно, с дачи только вернулись, заехали домой на полчаса… но раз надо, я подожду.
— Хорошо! — сказал Никита. — Мы будем… — он кинул взгляд в окно, проезжали Автовокзал, — минут через двадцать…
****Семейство Чирук проживало, на улице Богдана Хмельницкого, там где ее пересекал первый Краснодонский переулок. Свернув в него, джипик тихо въехал во внутренний двор пятиэтажного дома построенного в виде буквы «П» с одной усеченной ножкой. Когда они остановились у подъезда, Никита еще раз, с сомнением, окинул взглядом свою спутницу:
— Ты уверена, что в прокуратуре именно так одеваются?
Мила пренебрежительно дернула плечиком:
— Какая разница? Внуши им, что я в прокурорском мундире.