– Может, стоит повежливее? – возмутился Артур.
Но кладовщик и не подумал реагировать на замечание. Вместо этого он приблизился к решетке и в буквальном смысле прорычал:
– Забирай этого ублюдка, куратор, и не забывай молиться по ночам, когда закрываешь глаза!
– Спасибо за бесполезный совет, – откликнулся Артур.
– А ты покойся с миром, поганое отродье!
Усач наградил меня злобным взглядом. И выложил в деревянный лоток забавные детские часы желтого цвета с Микки Маусом на циферблате.
– Что это? – удивился я.
– Твои пожитки!
– Но у меня была спортивная сумка, вещи, а еще мама положила мне теплы…
– Все пошло в топку! – сказал кладовщик и, скрестив руки на груди, отвернулся, потеряв к нам всякий интерес.
– А откуда тогда часы? – не понял я.
– Видимо, подарок от этого чертова заведения, – не выдержал Артур. Схватив часы, он застегнул их на моем запястье и, взяв за руку, потащил к выходу.
Когда мы оказались на улице, я, щурясь, уставился на слепящее солнце. Свежий воздух вызвал у меня легкое головокружение. Артур дал время немного прийти в себя. Я обернулся, взглянув на колючие стены корпуса «С», и быстро побежал вниз по дороге, ведущей к пирсу.
Меня никто не остановил и не окликнул. Неужели это и правда была свобода?
Катер развернулся на месте, и мы стали удаляться от небольшого островка, облаченного в бетонные оковы. Невысокие больничные здания буквально на глазах исчезали в сумрачной туманной дымке. Я тяжело вздохнул и сел на деревянную скамью – впереди маячили одинокие огни большой земли.
Хотелось верить, что на этом проклятие старухи, с которого все началось, наконец-то закончится. И у меня начнется счастливая жизнь обычного ребенка: походы в школу, игры с друзьями, домашние обязанности. Но за последние полгода, что я провел в стенах интерната, я сильно повзрослел. И больше не верил в прекрасные сказки, что взрослые рассказывают детям. Они просто пичкают нас иллюзиями, скрывая истинную природу вещей. Так что радости во мне не прибавилось. Наоборот, возникло нехорошее предчувствие – ведь, когда одна иллюзия сменяет другую, можно ожидать чего угодно. Даже чего-то более худшего, чем было до этого.
Артур подошел беззвучно, дал мне плед и кружку душистого чая.
Я укутался и сказал сухое спасибо. Он кивнул в ответ и оставил меня одного наедине со своими мыслями.
Голые деревья в молодой листве приобрели осязаемые формы. Возле пирса нас уже ждал автомобиль и двое людей в костюмах с белой эмблемой «ОНз».
Моя новая приемная семья.
***
Утром мы были в городе. Питер встретил нас мрачным небом, сквозь рваные заплатки которого пробивались осторожные солнечные лучи. Не весна, а промозглая осень. Но тогда я еще не знал, что для этого города такая погода норма. И дело здесь вовсе не в климате, а в истончившейся границе, соединяющей два отрицательно заряженных пространства.
Я устало потянулся и зевнул.
– Ну вот и добрались, – сообщил мне Артур.
– Я здесь буду жить?
– Работать. А жить будешь у меня. Тут недалеко, пара кварталов. У меня служебная квартира: небольшая, но вполне уютная. Короче, место всем хватит. Вечером сам увидишь.
Я кивнул. Без всяких эмоций и благодарностей. Да и к чему они. Как куратор скажет, так и будет: а я – кукла, тряпичная кукла, которую дергают за нитки, все беспрекословно исполню, не сказав ни слова. Правильно Янка говорила: свобода определяется лишь длиной нашего поводка. И после пребывания в интернате я был в этом абсолютно уверен.
Здание было невысоким, три этажа. У нас в поселке на купеческой улице я видел много подобных. С пузатыми колоннами и узкими потемневшими окнами. Правда наши выглядели совсем замшелыми и заброшенными, а здесь фасад был будто новый – еще пахнущий свежей краской. Входные двери блистали новыми хромированными ручками. При этом я заметил слева странную табличку: «Архив кунсткамеры «ОНз».
Мы поднялись по лестнице и прошли в конец коридора, застеленного узкими потертыми коврами. Паркет приятно поскрипывал при каждом шаге.
Артур открыл высокую и несоразмерно узкую дверь под номером «2В7» и пропустил меня вперед.
Зайдя в кабинет, я сделал шаг в сторону и виновато опустил голову, словно оказался на школьном педсовете.
– Ну, добро пожаловать в отдел по борьбе с нежитью, – громко произнес Артур.
Люди, что находились в кабинете, замерли и уставились на меня с живым интересом. Ненависти, как у сотрудников интерната, на их лицах не наблюдалось, но и явного дружелюбия я тоже не почувствовал.
– Ну что, давайте знакомиться, – предложил Артур. – Это Дима. Кто он и откуда, вы и так знаете, объяснять не надо. Так что перейдем к представлению нашего немногочисленного, но очень радушного коллектива.