4
Мансур Латыпов и оба его помощника (один - русский, другой -чеченец) были предупреждены Шепелевым, что мешки с "сахаром" будут перевозить 10 сентября. Поближе к плотине. Сегодня было девятое. День как день, только слегка пасмурный. Значит, определил Латыпов, взрыв плотины намечен как минимум число на одиннадцатое. Десятое - день перевозки, но и затягивать не будут. Таймеры и взрыватели уже готовы. Они лежали отдельно, в сумке, ее Мансур держал на своей съемной квартире. Но последние два дня он там почти не появлялся. Ночевал вместе со своими помощниками прямо на складе, в Печатниках. Тут было не слишком удобно, но зато надежнее. Итак, рассуждал он, лежа на раскладушке и притворяясь спящим, транспортировка - 10-го. Так решил Бордовских. До этого числа у него еще есть время, чтобы организовать свой взрыв, прямо здесь. Это устроит Шамиля. И Латыпов уже знал, что сделает именно так. Для него, Латыпова, это единственный шанс спастись, выйти из игры, когда, собственно, игра уже будет сделана. Потому что он "двойной агент".
Мансур взглянул на спящих неподалеку помощников, затем посмотрел на часы. Время - двадцать три минуты второго. Ночь. О тихо закурил сигарету, прикрывая огонек рукой. Помощники все равно не проснутся. Слишком крепко спят. А чуть попозже будут спать еще крепче. Он позаботится. Потом, через некоторое время, может быть, через неделю, его и их фотороботы появятся в прессе - позаботится Бордовских и Логинов. Кто такие? А снимали тут помещение под склад. Затем пройдет информация, что главным у них был Мансур Латыпов, из Кабардино-Балкарии. Из Нальчика. Человек, воевавший в Чечне. Потянется чеченский след. Обнаружат, что он погиб в автокатастрофе еще в июле этого года.... Как же так? Все окончательно запутается, Бордовских умен, он все рассчитал правильно. Нет Латыпова - нет и агента ФСБ. А след все равно тянется. Но пока есть Хаджиев, и ему надо думать о себе.
Он приподнял голову с подушки, затушил сигарету о пол. Очень удачно выбрано место под склад. Находится как раз в середине здания, под третьим подъездом. Этажей много, рухнут все. На который час установить взрыватели? Латыпов задумался. В пять часов у него всегда начинала болеть нога, раненая еще в первой чеченском компании. Какой-то из своих же постарался, стрелял сзади. Из наемников-арабов. Что-то они с ним тогда не поделили. Но Мансур оказался ловчее, разрядил в него весь рожок автомата. Теперь нога болела почти каждую ночь, начиная с пяти утра. Это был так называемый болевой нерв, он просыпался на рассвете. Мансур ненавидел эти предутренние часы. Он решил, что лучше всего установить таймер именно на это время. Допустим, на 5-05. В доме будут спать все, даже собачники...
Но сначала надо управиться с помощниками, чтобы не помешали. Мансур легко встал, как кошка, вытащил из под подушки приготовленный накануне нож, потрогал холодное острое лезвие. Крадучись подошел к первому помощнику, русскому. Резким умелым движением перерезал ему шейную артерию, благо что тот спал на спине. Дурак! Под ним забулькало, потекла темная кровь". Мансур быстро повернулся, не слыша предсмертных хрипов, в два прыжка одолел расстояние до второго помощника - тот закричал, истошно, по бабьи - и вонзил все длинное лезвие в его правый глаз. Очевидно, остри сразу вошло в мозг, поскольку чеченец тотчас умолк, продолжая конвульсивно кривить рот. Затем откинулся на спину.
Латыпов не стал вытаскивать нож, так и оставил. На тела он больше не обращал внимания. В пять часов пять минут они будут превращены в пыль, рассеяны в молекулы. От них ничего не останется. А если что-то и сохранится, то примут за фрагменты кого-нибудь из жильцов. Всё, пора устанавливать таймеры.
Он проделывал всю операцию спокойно, хладнокровно, не отвлекаясь. Установил взрыватели. Подвел к ним проводки с часовым механизмом. Стрелки поставил на 5-05. Взглянул на часы. До взрыва еще уйма времени. Почти три часа. Можно уходить. И тут он очень довольный собой засмеялся.
- Ай, да Мансур - тихо сказал он. - Всех провел...
Но провел он, как оказалось, не всех.
Когда Латыпов вышел со склада и уже торопливо шел по улице, кто-то сзади вдруг обхватил его болевым приемом за шею и продышал в самое ухо:
- Куда торопишься? Шагай в машину.
И Днищев воткнул ему в локтевой изгиб шприц.
5
Латыпова в заторможенном состоянии привезли на тридцатый километр Минского шоссе. Тут находился небольшой дом, ничем не приметный и в которое редко бывали хозяева. Ставни наглухо закрыты. Сейчас Латыпов сидел в специальном кресле, руки были привязаны к подлокотникам. Перед ним стояли Кротов и Днищев.
- Кто вы? - еле ворочая языком спросил Мансур.
- Какая тебе разница? - ответил Днищев. Он выбрал ампулу с препаратом, который должен был привести Латыпова в чувство. Набрал шприц, сделал укол.
- Как себя чувствуете? - спросил Кротов.
- Ничего, - отозвался узник, понимая, что на сей раз влип серьезно. Эти люди - не от Бордовских. Кто же тогда? И что они уже знают?
- Сейчас будете отвечать на наши вопросы, - произнес Днищев.
- Буду, - кивнул .Латыпов, лихорадочно соображая - как замести, запутать след? Как обмануть и их?
Днищев усмехнулся, переглянулся с Кротовым. Они оба поняли, что этот человек, сидящий сейчас в кресле - без специальных препаратов ничего не скажет. Будет врать, изворачиваться.
- С кем вы работали в Нальчике? - спросил Кротов.
- Я ни с кем не работал. На меня работали, люди, - криво улыбаясь сказал Латыпов, - Я очень богатый человек, предприниматель. Здесь занимаюсь оптовыми закупками сахара.
Кротов кивнул Днищеву, тот выбрал еще одну ампулу. Наркотическое вещество должно было расслабить волю Латыпова, произвести в мозгу определенную химическую реакцию.
- Ваше имя?
- Гуджиев.
- С кем работали б Нальчике?
- Не знаю. Он не называл фамилию.
- Как поддерживаете связь с Шамилем?
- Через одного депутата Госдумы.
- Его фамилия?
- Гороховый.
- Ваша фамилия?
- Гуджиев.
Днищев выбрал другую ампулу, которая действовала еще более эффективно, но при этом имела побочный эффект на сердечно-сосудистую систему. Кротов продолжал допрашивать.
- Цель операции "Ноев ковчег"?
- Плотина. В Печатниках.
- Когда должен произойти взрыв?
- Не знаю.
- Ваша фамилия?
- Латыпов. Мансур Латыпов.
- Кто был на связи в Нальчике?
- Шепелев
- Руководитель операции?
- Бордовских.
- Когда должен произойти взрыв?
- Не раньше одиннадцатого.
- Сколько человек непосредственно задействовано в операции?
- Еще двое.
... Вопросы чередовались, повторялись. Допрос длился уже полтора часа. Кротов анализировал ответы. Сергею Днищеву приходилось несколько раз менять ампулы, то возвращая Латыпова в чувство, то вновь вводя его в полубессознательное состояние. Но что-то не устраивало Кротова.
Они вышли из домика, покурить.
- Он продолжает лгать, что-то скрывает, - произнес Алексей Алексеевич. - Что-то слишком важное.
- Может быть, пока мы тут с ним бьемся, его помощники уже транспортируют гексоген к плотине? - опросил Днищев. - Почему он держится этой цифры - одиннадцатое сентября? Почему не десятое, завтра? А если сегодня?
- Знаешь что? Вколи-ка в него самую большую дозу.
- Сердце не выдержит. А он нам еще нужен.
- Уже нет.
Они вернулись к Латыпову. Он смеялся, глядя на них, бешено вращал глазами, что-то лопотал на своем родном языке.
- Когда произойдет взрыв? Где? - упорно опрашивал Кротов.
Латыпов мотал, головой, что-то мычал, с губ его капала красная пена. Днищев поддерживал его голову. Наконец, они добились своего.
- В пять - ноль пять, - выговорил Латыпов. - Прямо на складе.
И голова его безвольно повисла, словно болталась на тонкой нитке. Кротов взглянул на свои наручные часы.
- Половина пятого, - произнес он, - Если будем гнать - успеем.
- А с этим что делать? - спросил Днищев. Кротов потрогал вздувшуюся вену на шее Латыпова.