На исходе зимы обширное редколесье вдоль Руйи у границы Южной Родезии и Мозамбика, где живет народ, возглавляемый вождем Масосо, поражает засуха, и сухая земля достигает каменной твердости, и скот чахнет от бескормицы. Ночью здесь холодно, а днем солнце посылает жгучие лучи с беспощадно синего неба. Все реки пересыхают — и Мудзи, и Бунгве, и Шамва, совсем пересыхают; и только Руйя извивается среди раскаленных серых скал и жарких зарослей; и вдоль горячих каменистых и песчаных берегов зеленеет высокий камыш.
Все оставшиеся животные спускались к Руйе на водопой: носороги, бородавочники, львы, различные антилопы, рогатый скот. Большинство животных исчезло в этих краях, став жертвами ловушек, расставленных браконьерами, как местными — людьми вождя Масосо, так и пришлыми, которые наведывались издалека со своими западнями и шомпольными ружьями. Слоны вовсе ушли отсюда из-за браконьеров, большая часть антилоп была перебита, оттого и львы почти перевелись, но четыре льва еще остались, из них, как мы определили по следам, один очень крупный, а два совсем молодых. Большинство носорогов погибли в ловушках. Но в районе Руйи, судя по виденным нами следам, еще уцелело двенадцать, может быть, даже шестнадцать носорогов. Местные жители рассказывали, что на самой границе, где Руйя называется Луйя, живет отшельником очень опасный и злой здоровенный самец; они клялись, что он белый. И будто бы у него розовые глаза.
Как ни хотелось нам, чтобы этот носорог оказался альбиносом — первый носорог-альбинос в мире! — мы не верили, что он, в самом деле, белый. Скорее всего, он выглядел таким благодаря оттенку почвы в лужах, где он валялся, а глаза казались розовыми потому, что наливались кровью от ярости, ибо носорога больше всего на свете злит, когда кто-нибудь подходит к нему так близко, что различает цвет его глаз. Были здесь и другие большие злые самцы, которые загоняли наших следопытов на деревья; водились и самки с детенышами, причем два детеныша были совсем маленькие, не старше месяца, судя по следам. И над всеми ними нависла угроза. Еще два года — и не осталось бы ни одной особи. Браконьеры со своими петлями несли им долгую, мучительную смерть; высушат мясо и шкуры и продадут, рога тоже продадут за несколько фунтов торговцам, а те сбудут их скупщикам в портах, на берегу океана, а скупщики разошлют их по всему свету — туда, где за рог носорога платят бешеную цену, веря в его эротическое действие. Еще немного, и на Руйе окончательно перевелись бы носороги.
Наш базовый лагерь расположился на вытянутом низком холме. В высокой желтой траве среди деревьев мопани расчистили пять площадок под палатки. Посередине на прогалине разместился штаб: натянутый между двумя деревьями брезент, под брезентом длинный стол на козлах, карты, документы, всякие припасы. Возле штаба стоял «лендровер» с радиостанцией, дальность действия которой позволяла держать связь с любой точкой страны. На той же прогалине находился главный лагерный костер, день и ночь тлели толстые бревна, а рядом с ним стоял под деревом связанный из жердей кухонный стол, громоздились кастрюли и сковороды, и стояла большая старая черная железная дровяная печка. У каждого из нас был около палатки свой костер, каждый располагал личным поваром, но мы часто собирались все вместе у большого костра, принося с собой свою еду.
Личные палатки беспорядочно раскинулись в траве между деревьями по обе стороны прогалины, и по выбору площадки можно было судить о нраве ее обитателя. Ближе всех к прогалине стояла палатка Томпсона; в ней же хранились препараты для наркоза и шприцы, ружья и лекарства, а также его научные заметки. Ричард поставил свою палатку по соседству с палаткой Томпсона и прогалиной. Высокий, поджарый, живой, полный энергии объездчик с копной темных волос и пытливыми глазами, Ричард был протеже Томпсона; ему страшно нравился лагерный быт вообще, а отлов носорогов в особенности. Спроси вы его, чего он пожелал бы себе ко дню рождения, юный Ричард ответил бы: «Самолично отловить носорога». До сих пор ни Томпсон, ни Куце не позволяли ему выходить один на один против носорога, но Томпсон пообещал, что, может быть, разрешит в этом месяце, смотря по тому, как сложится обстановка и где будет выслежен зверь. Чтобы выйти на носорога, нужно потратить немало времени, сил и денег. К тому же дело это опасное, ошибаться нельзя. Ричард жадно впитывал все наставления и поставил свою палатку поближе к центру, чтобы ничего не упустить.