– У меня было много возможностей. Как, впрочем, и у тебя. Не искушай, Демон!
– Ага. Ты ещё помолись. Я в Африке когда был, поневоле массу молитв выучил. Могу научить. Время пока ещё есть.
– Сам молись, чудовище! Ишь, обрядился в белые одежды, корчит из себя херувима. Заметь, какой первый слог в этом слове. Думаешь в рай попадёшь?
– А он есть? Рай-то?
– Никто не знает. Никто не возвращался оттуда ещё. Что делать будем со свечным заводиком?
– Который отраву делает?
– Именно.
– По большому счёту, там создать температуру выше пятидесяти градусов, чтобы все вирусы и прочая дрянь сдохла. Заодно и персонал. Компьютеры. Архивы.
– Без "вакуумника" не обойтись. (Вакуумный взрыв).
– Да-а-а!
– Автомашины?
– Желательно наливник.
– Тоже как вариант. Забить канализацию. Вызывают спецов по откачке фекалий. Ещё лучше две. Одна с напалмом, вторая с газом.
– Только вот один ранен, второй дышит через раз. И нам нужна санкция Центра. И помощь.
– Уверен, что двойника там нет?
– Я уже ни в чем не уверен.
Мы долго ехали молча.
– Как, командир?
– Терпимо. Но надо рану обработать.
– Сейчас. Найду укромное место.
Запарковал в тени машину. Осмотрел рану. Вид у Потапыча был не очень. Бледный. Крупные капли испарины. Лихорадит. Температура.
– Ну, что там?
– Есть два пути.
– Первый оставь при себе. Знаю я эти пути. Первый – "пришить", чтобы не мучился. Второй – зашить рану.
– Неинтересно мне с тобой, шеф. Кровопотеря большая. Задет сосуд. По идее, его здесь не должно быть. Но он есть.
– Штопай.
– Подожди. Надо посмотреть где пуля.
– Да, я себя ощупывал. Не нашёл. Навылет. По идее – не рана, а царапина. Ерундовина. Пластырем залепил. Потом к "пластику" (пластический хирург), чтобы шрам убрал.
Я тем временем ощупывал его. Кровопотеря большая. И вид его мне нравился. Ему покой на неделю нужен. А у меня его нет... Нет времени... Нужно в Центр передать всё, что добыто...
– Ты не сопи. Я вижу, что состояние моё тяжёлое. Шей! И позабудь про идею, чтобы отправить меня к расход.
– Да, живи ты. Сам напросился. Терпи.
У каждого из нас были нитки и иголка. Обычная нитка потолще, обычная иголка с виду. Только кривая, изогнутая. Ничего страшного. Погнулась. И такой кривой можно пуговицу пришить, а можно и края раны соединить. На себе неудобно и больно. А вот товарищу – без проблем. Нитки стараемся держать где почище.
Беру одноразовый стакан, туда шнапса вонючего. Кидаю нитку и иголку.
– Из горла будешь?
– Что у тебя там?
– Национальный немецкий напиток – шнапс.
– Фу. Вонючий.
– Извини, генерал, но рома и коньяка у меня нет. Так будешь пить? Или мне по-живому шить. Пойми, мне-то всё равно, может, я даже и удовольствие испытаю от этого. Отомщу за все гадости, какие ты мне делал.
– Кто бы хоть на секунду сомневался, что ты испытываешь удовольствие от этого.
– Ой! Я вас умоляю! Чья бы корова мычала! Пей давай! А то орать начнёшь как роженица. Акушеров в бронежилетам пригласят на курсы кройки и шитья. Они меня покроят, а тебя зашьют. Стрелок из тебя уже никудышный.
Тем временем я прикурил, щурясь от дыма, что попадал в глаз, накаливал лезвие ножа над пламенем зажигалки.
– Да, не дыми ты на меня! Сам же знаешь, что не люблю я этот вонючий дым.
– Не капризничайте больной! Фимиама нет, чтобы воскурить его. Йода и зелёнки тоже нет. Поэтому, мой некурящий начальник, будем останавливать тебе кровь с помощью сигареты.
– Прижигать будешь?
Генерал напрягся.
– Пока нет. Могу лезвием ножа прижигать. А сигареты я в ране тушить не буду. Они у немцев очень дорого стоят. Я твою рану как пепельницу буду использовать.
– Дожился. Дослужился. В рану генерала пепел подчинённые пепел сыплют. – Радуйся, что не соль. Хотя... Не искушай. Соль у меня в машине тоже имеется. А будешь ворчать, так и на твою седую, окрашенную голову можно пепла насыпать.
– Что так и видно, что она седая?
– Ты же не девочка, чтобы тебе комплименты делать. Седеая, седая. Ну, всё. Пепла достаточно. Будет немного щипать. Возьми что-нибудь в рот и мычи туда. А то зубы поломаешь себе.
– Что у тебя есть?
– Есть тряпка. Я ей машину протираю. Вся в грязи и в масле. Хочешь? Не тупи. Крови не хватает, мозг уже с перебоями работает. Платок свой носовой возьми.
– Нет у меня его. Выбросил.
– Ну, сними носок свой.
– Дай платок.
– На!
Со вздохом вынул свой носовой платок.
– Как чувствовал. Чистый. Новый!
– Так положено же. На задание – новый платок. Старый – выбрасывать. Там же микрочастицы с прежнего места пребывания остаются. Так, что не строй из себя обиженную барышню.