Отвечая на письменные и устные распоряжения Рузвельта, который так и не был проинформирован о закулисной стороне дела, министр юстиции Биддл 30 июня заявил главе Белого дома, что для рассмотрения преступления Даша и его команды вместо обычного суда с присяжными заседателями следует использовать военный трибунал, который обеспечит быстроту судопроизводства, необходимую секретность и две трети голосов, необходимых для вынесения смертного приговора. Общаясь с ФДР, Биддл высказал опасение, что гражданский суд может проявить ненужные колебания, когда обнаружит, что восемь обвиняемых только нарушили государственную границу США и всего лишь "намеревались совершить акт диверсии, но фактически никому не причинили никакого вреда". В таком случае, делал вывод министр юстиции, обвиняемые могут быть приговорены к двум или трем годам тюремного заключения. Как и подобает юристу его ранга, министр Биддл блеснул эрудицией, вспомнив прецедент 76-летней давности. Оказалось, что еще во время гражданской войны в США некий Лэмдин Миллиган, житель Индианы и громогласный оппонент президента Линкольна, был обвинен в пособничестве врагу, тайных сношениях с противником и нарушениях правил ведения войны. Военная комиссия (трибунал тех времен) приговорила шпиона южан к смертной казни, но Верховный суд пересмотрел приговор и единогласно обеспечил Миллигану неприкосновенность личности, а также право предстать перед обычным гражданским судом.
2 июля Ф.Д. Рузвельт в специальном Обращении к нации постановил, что практически все подозреваемые в попытке совершения или подготовке диверсий шпионажа, враждебных или иных подобных военных действий, попадают под юрисдикцию военного трибунала и должны быть осуждены по законам военного времени.
Формулировки в этом Обращении были изложены настолько широко и расплывчато, что впредь под них можно было "подогнать" практически любой спорный случай. Срочно был создан военный трибунал из семи генералов. Председателем трибунала был назначен генерал-майор Фрэнк Маккой. Обвинение представлял, естественно, сам министр Биддл. Среди других юристов, которые ассистировали Биддлу, оказался Ллойд Катлер (который позднее стал советником президентов Джимми Картера и Билла Клинтона). В настоящий момент администрация Джорджа Буша консультируется у Катлера на предмет создания (в ответ на террористический акт 11 сентября) новых военных трибуналов с международной юрисдикцией.
Полковники К.М. Доуэлл и Кеннет Ройал представляли на этом процессе защиту. Позднее по рекомендации этих армейских адвокатов дело Даша рассматривалось отдельно от других семи обвиняемых. Таким образом Георг Даш получил личного защитника в лице полковника Карла Ристайна.
СУД
4 июля в День независимости все восемь диверсантов были тайно доставлены в столицу и заключены в тюрьму федерального округа Колумбия. Новые обитатели столичной тюрьмы сидели в полной изоляции (по левую и правую руки от мест их содержания были пустые камеры, чтобы шпионы не могли ни с кем перестукиваться). Охрана вела за ними круглосуточное наблюдение. Немцам выдали пижамы и бумажные тапочки. Все письменные принадлежности были убраны из их камер. Вместо свежих периодических изданий, из которых можно было узнать свою судьбу, диверсанты могли читать только старые журналы. Когда заключенный просил закурить, сигарету ему раскуривал тюремщик. Для дополнительной страховки от попыток самоубийства во время каждого приема пищи им выдавались только безопасные вилки и тарелки из прессованной бумаги. Никаких просьб о встрече со священником или родственниками от плененных террористов не поступало. Георг Даш содержался в таких же условиях, какие были у его товарищей, так и не узнавшие (Бургер не в счет) о предательстве своего командира.
Комната №5235 в здании министерства юстиции обычно использовалась фэбээровцами для чтения лекций и просмотра кинофильмов. Теперь ее срочно преобразовали в зал работы военного трибунала. На окнах появились массивные портьеры, не пропускавшие солнечный свет. На заседаниях обвиняемым было разрешено появляться в той щегольской одежде, которую они успели купить перед скоропостижным арестом. Немцы усаживались на свои места в алфавитном порядке. По бокам каждого стояли часовые с оружием наготове.
Каждый день заключенные доставлялись из тюрьмы в двух бронированных фургонах черного цвета. Во главе кавалькады ехала машина ФБР. В эскорт входили девять полицейских на мотоциклах. За черными фургонами следовали армейские джипы с солдатами, имевшие инструкции открывать огонь по каждому, кто приблизится к кавалькаде. Каждый день маршрут следования менялся, чтобы сбить с толка гитлеровскую агентуру. Вход в министерство юстиции охраняли полсотни военнослужащих. Уличные торговцы предлагали зевакам с лотков свежие хот-доги и мороженое.
Сенсационный процесс начался с заявления защитника Ройала. Полковник объявил постановление президента Рузвельта недействующим и неконституционным. Он потребовал рассмотреть данное дело в гражданском суде. Ройал подчеркнул, что подзащитные не только не совершили каких-либо враждебных или диверсионных действий, но всем своим поведением показали, что и не намеревались выполнять задание. По его словам, подзащитные собирались просто отсидеться в США до окончания войны.
Министр Биддл решительно опроверг все эти доводы и напомнил присутствующим, как в годы войны за независимость британский лазутчик в ранге майора (некий Джон Андре) проник через линию фронта с намерением подкупить офицера американской армии, но был схвачен и благополучно казнен.
Ллойд Катлер вспоминает сегодня, что с самого начала невозможно было понять, чем закончится это дело: "Ройал вышел вперед и представил возражения, причем весьма качественные. Председательствующий, ударив по столу молотком, объявил, что суд удаляется на совещание. Судьи после совещания, которое продолжалось три четверти часа, вернулись с вердиктом: возражения защиты отклоняются. Потом Биддл выдвинул свой собственный протест. Последовал еще один перерыв на сорок пять минут и этот протест тоже был отклонен. Ройал понял, куда клонится дело".
После выступлений служащих береговой охраны и экспертов по взрывчатым веществам показания дали два агента ФБР, которые, опираясь на материалы следствия, заявили, что Георг Даш не только не собирался выполнять диверсионную миссию, но даже хотел сражаться с Гитлером. Перед членами трибунала прозвучало напоминание о том, что при задержании Дашу было предложено признать свою вину в обмен на помилование президента.
Обвиняемый Гаупт тоже завил, что не собирался стать диверсантом и был готов выдать других членов террористической команды во время общего сбора 6 июля. Нейбауэр под присягой поклялся, что он с Керлингом практически сразу пришли к выводу о том, что приказ абвера нельзя выполнять ни в коем случае. Квирин, по его словам, начал сомневаться в целесообразности миссии, еще во время плавания через Атлантику на подлодке. Тиль уверял трибунал, что никогда не взялся бы за исполнение диверсии или терракта. Хайнк, оказывается, еще до поступления в диверсионную школу под Берлином понял, что его хотят заставить причинить страшный вред Америке. Генералы удовлетворенно кивали головами во время каждого выступления - раскаяние злодеев перед лицом закона было полным и безусловным. Гувер слушал заявления немцев, презрительно поджав губы. В кулуарах необычного засекреченного процесса наконец дошла очередь до решения важного вопроса о судьбе двух добровольных коллаборантов. 16 июля министр Биддл направил Рузвельту памятную записку: