— Я-то, ладно, — насупился Малышев. — А ты каким Макаром здесь оказался? Я что приказывал? Охранять радистку и не высовываться.
— Виноват, товарищ капитан. Но, когда вы ушли, я подумал: что, если это не Ю-52? Или — вообще, все это туфта, макет, приманка для диверсантов? А мы уже и сами планы строим и Корнееву доложили, о секретном аэродроме… Вот и решил убедиться, пока еще не поздно.
— Ну, молодец, вообще-то, — потер переносицу Малышев. — Плохо, я не сообразил перепроверить данные Кузьмича. И что?
— Самолет настоящий… Вне всяких сомнений, — кивнул Сергей. — Да я уже уходил, как ветка сухая под ногу попала. Часовой услышал, стал затвором дергать. Вот я и решил, чтоб шум не поднимать, сдаться в плен. А то, если бы он стрелять… В общем, как-то так…
— Погеройствовать решил?
— Какое там геройство. Я же знал, что вы рядом и выручите.
— Знал он… — проворчал Малышев. — За проявленную сообразительность и мужество хвалю, а о самовольных действиях доложу командиру, сразу же по прибытии в часть. Приказы выполнять надо, товарищ капитан. Даже летчикам… Ладно, проехали. Пошли самолет к вылету готовить. И гляди там в оба… Чтоб больше никаких случайностей.
* * *
Пауль словно в воду глядел. Едва забрезжило утро, как мощный взрыв буквально потряс стены монастыря. Даже тарелки и стаканы в буфете зазвенели. Мгновением позже заревела сирена, способная поднять на ноги любого, кроме мертвых. Ее поддержал тяжелый пулемет. А еще чуть позже, к стрельбе присоединилось несколько автоматов.
Хохлов вскочил с кровати на которой прикорнул буквально полчаса тому, не многим раньше, чем в комнату влетел денщик подполковника Штейнглица. С большой плетеной корзиной в руках.
— Спишь? — удивился Пауль. — Однако, крепкие у тебя нервы.
— Привычка, — потянулся Хохлов.
— Ты воевал?
— Нет, бог миловал. Спать привык, где придется… Даже в хлеву. Ну и шнапс, само собой, крепкому сну способствует.
— Это да, — согласился Пауль. — Так вот, пока ты дрых, я уже все уладил.
— В смысле.
— Я сейчас был у господина полковника. И как ты думаешь, что он меня спросил в первую очередь?
— Я же ветеринар, а не ясновидящий.
— Господин полковник спросил: «Пауль, почему от тебя так разит шнапсом?»
— И?
— А я ответил, что ты перерезаешь пуповины новорожденным котятам и прижигаешь их спиртом. И когда рванула мина, у тебя дрогнула рука. Спирт и выплеснулся на меня.
— Что я делаю? — изумился Хохлов.
— Неважно. Господин полковник вырос в городе и понятия не имеет, как кошки рожают. Важно, что он спросил дальше.
— Ну, не тяни, Пауль.
— Он спросил: сколько времени все это будет еще продолжаться. А когда я ответил, что не меньше часа, господин полковник велел сложить все потомство, вместе с роженицей в корзину и посадить с тобой в бронетранспортер. Так что, собирайся. Поедешь с нами до самого аэродрома.
— А где это? — Хохлов и обрадовался и удивился одновременно.
— Неважно. Все равно тебя, скорее всего, у последнего поста ссадят. Но и перед женой, вместе с военными покажешься, и до хутора своего, как минимум, полдороги проедешь. Все меньше топать. Причем, заметь, совершенно бесплатно! Но, если между нами, я бы на твоем месте флягу Фалькбруху все равно отдал. Приказ господина полковника — это хорошо, но личное расположения шарфюрера тоже не помешает.
— Спасибо за совет, Пауль. Я так и сделаю.
— Вот и хорошо. Держи корзину и собирайся. Я через пять минут вернусь, чтоб был готов.
— А паек?
— Не волнуйся. Пауль уже обо всем позаботился. Вещмешок с наградой уже в бронетранспортере. Все, давай, шевелись. Господин полковник не будет ждать даже любимую кошку группенфюрера.
— Спасибо, Пауль.
— Ладно, Йоган, — отмахнулся тот. — Благодаря тебе у меня вчера выдался самый чудесный вечер за последние пять лет. Единственное о чем жалею, что с нами была только одна Марта. Да и та — хвостатая…
Денщик коротко хохотнул и вышел.
— Это удачно… — пробормотал Сергей. — Не зря я все-таки в этот монастырь полез.
Укладывая кошку с котятами в корзину, Хохлов оглядывал комнату, в поисках хоть какого-то оружия. Что и как он будет делать дальше, военврач еще не знал, но от пистолета, который можно спрятать под подстилкой, не отказался бы. И тут, на подоконнике увидел такое, о чем и мечтать не мог. Две гранаты М-39, чаще именуемые «немецкое яйцо». И спрятать удобно, и для использования незаметно приготовить.
Не теряя ни секунды, Хохлов схватил одну гранату и сунул ее в корзину. Прямо под кошку. Та недовольно промурлыкала что-то надоедливому человеку, но обложенная котятами, с места не сдвинулась.