Сунув руки в корзину с кошкой, он осторожно отвинтил предохранительную крышку на гранате. Теперь оставалось только дернуть за шарик, соединенный капроновым шнуром с взрывателем и секунд через пять-восемь прогремит взрыв. Этого вполне хватит, чтобы он сам успел соскочить с кузова и залечь в кювете.
Какой в этом смысл? Ну, во-первых, — он уничтожит восьмерых солдат, что уже само по себе не так мало. Во-вторых, — внесет хоть какую-то сумятицу в планы Штейнглица, и тем самым даст дополнительный шанс группе Корнеева. Ну, а в-третьих, — если повезет, то осколки гранаты могут зацепить и кабину грузовика, держащегося всего метрах в трех позади бронетранспортера.
В общем, Хохлов решил выждать еще несколько минут, По этому, когда он узнал в эсесовцах и крестьянской девушке своих товарищей, он был готов действовать.
Он быстро поставил корзину с котятами на пол, а когда выпрямился, в левой руке он держал гранату, а в правой — шарик предохранителя.
Не ожидающие ничего подобного от мирного и чуть пьяненького ветеринара, солдаты даже не пошевелились, недоуменно взирая на гранату.
— Эй, идиот! Осторожнее! — первым пришел в себя шарфюрер. — Ты же нас взорвешь!
— Автоматы на пол! Быстро!
— Рехнулся?!
— Считаю до трех! Раз…
— Идиот! Ты же под расстрел попадешь. Опомнишься — поздно будет. В гестапо живо всю дурь выбьют. Если оберштурмбанфюрер тебя сам не пристрелит, — пытался урезонить его Фалькбрух.
— Больше повторять не стану. Два…
Видя, что чокнутый ветеринар не шутит, а нить в его руках напряглась, как струна, вот-вот воспламенит запал, солдаты сложили автоматы на дно кузова.
— Теперь сами.
— Что!
— Лицом вниз! На пол! — от перенапряжения, голос Хохлова сорвался на визг.
— Здорова, доктор! — вскочил в кузов Пивоваренко. — Думаю, чего это водила на ходу выпрыгнул, а это ты тут воюешь!
— Пытаюсь…
Увидев незнакомого эсесовца, почему-то говорящего по-русски, солдаты потянулись к автоматам, но Пивоваренко повел дуло в их сторону и сердито рявкнул:
— Отставить. Отвоевались, фрицы!
— Всем лечь! — повторил приказ Хохлов. И теперь уже никто не потребовал повторить. Тем более что как раз в это момент в кузов бронетранспортера запрыгнул и Петров.
Сапер быстро оценил обстановку, а потом шагнул к Хохлову.
— Яичко-то отдай. Не ровен час, разобьешь. Жалко.
Он ловко перенял у врача и саму гранату и вытяжной шнур.
— Ну, все-все. Можешь расслабиться, — сапер ловко вложил шнур и шарик обратно. — Колпачок где?
— Что?
— Колпачок предохранительный, надеюсь, не выбросил?
— А-а, нет. Он в корзине.
Хохлов нагнулся, порылся в подстилке и протянул защитный колпачок Петрову.
— Порядок… — сапер сунул гранату в карман и обратился к Пивоваренко. — А с этими что делать будем?
— Вязать… — пожал плечами тот. — Командир другого приказа не отдавал.
— А у меня уже все веревки закончились, — развел руками тот.
— Учись, сыну, пока батька жив…
Пивоваренко, быстро отчекрыжил ножом от переносного ремня автомата нужной длины отрезок, завернул ближайшему немцу руки за спину и ловко обмотал их. Потом снял с солдата брючный ремень и стянул им ноги в лодыжках. Потом взял одну из пилоток, скрутил ее и показал немцу. Сперва пилотку, после — нож. Немец послушно открыл рот.
— Примерно так.
— Ремень широкий, — помотал головой Петров. — Надежного узла не получится.
— И не надо. При нас не развяжутся. А потом, пусть проваливают. Мы уже будем далеко. За работу, парни. Время не ждет…
Глава двадцать вторая
На лесном аэродроме все было готово к погрузке. Чтоб не терять ни минуты драгоценного времени, «Юнкерс» даже поставили на восточном краю поля, ближе к подъездной дороге. Учитывая направление ветра, это было не самое разумное решение, но не владея немецким и не имея доступа в кабину самолета, Колесников никак не мог повлиять на решение немецких летчиков. Сергей, то прикидывал, прищуривая глаза, длину «взлетки», то поднимал верх обслюненный палец, определяя силу и направление ветра…
— Что-то не так, Сергей? — обратив внимание на озабоченное выражение лица товарища, подошел к нему поближе Малышев.
— Да как сказать, командир… Для хорошего пилота, проблем нет, а плохому танцору… Видишь, ветер какой? По первому разу, да на чужой машине… Боюсь, с полным тоннажем мне не взлететь… Верхушки задену.
— И какой у него полный тоннаж?
— Если не ошибаюсь, то что-то в пределах трех тонн.
— Учтем... Но, это потом. Сперва с фрицами разобраться надо. А ты, Сергей, держись подальше. Чтоб даже ненароком не задело… Очень тебя прошу. Ты теперь наш билет домой.