— Товарищ майор, гвардии капитан Большаков явился по вашему вызову.
Пожилой майор, не вставая, протянул ему длинную ладонь.
— Садитесь, товарищ капитан.
Виктор присел и, зажав коленками костыль, оперся на него руками. Зеленые глаза в ожидании уставились на майора. С легкой фамильярностью, какую только бывалый летчик мог себе позволить в обращении со старшим по званию, осведомился:
— Чем могу служить?
— Служить? — строго повторил незнакомый майор. — Служить вы должны Родине, товарищ гвардии капитан. — Он достал пачку «Беломора» и предложил закурить. Задетый его ледяным тоном, Виктор не произнес обычного в этих случаях «я не курю», а только отрицательно мотнул головой. В тонких пальцах майора заскрипело перо трофейной авторучки, и на белом листе тетради он крупным почерком вывел: «Гвардии капитан Виктор Федорович Большаков, 1920 года рождения, русский, командир корабля дальней авиации».
— Так, кажется?
— Так, — сухо согласился Виктор.
Майор закурил и потушил почерневшую спичку.
— Какого числа вы были сбиты над Познанью?
— Двадцать первого сентября ночью.
— Во время вынужденной посадки вы остались в живых только один?
— Да.
Майор положил на стол холодные ладони, налег на него узкой грудью и вдруг быстро спросил:
— Кто из немцев вас допрашивал? Звание допрашивающего, место допроса, характер вопросов?
Большаков удивленно поднял голову и не моргнул, встретившись с блеклыми непроницаемыми глазами.
— Позвольте, а кто вы такой?
— Майор Олежко. Следователь. Прошу отвечать коротко и точно.
— Меня никто из немцев не допрашивал, — растерянно возразил Виктор.
— Значит, никто? — Жесткая линия рта у майора насмешливо дрогнула: — Может, вы вообще там в тылу ни одного немца не видели?
— Нет, видел, — успокаиваясь и понимая, что этого допроса не избежать, спокойно произнес Виктор. — Фашистского фельдфебеля видел.
Перо трофейной авторучки зашуршало быстрее, и на бумаге родились слова: «Во время пребывания за линией фронта имел встречу с фашистским фельдфебелем».
— Что вы там пишете? — взорвался капитан. — Было совсем не так.
— Вас это не касается, — оборвал его грубо следователь. — Отвечайте на мои вопросы и только. При каких обстоятельствах произошла эта встреча?
— Я был ранен. Нога воспалилась. Фашист взял меня в плен в заброшенном блиндаже. Повел к коменданту.
— Как звали коменданта, звание?
Большаков презрительно вздернул плечами. Развязность майора начинала его бесить.
— Если бы фельдфебель довел меня до коменданта, вам бы не пришлось мотать мне душу этим допросом.
— Почему же он вас не довел?
— Потому что был убит.
— Кем? Вами?
— Нет, не мною.
— Кем же?
— Это к делу не относится, — мрачно отрезал Виктор.
Над фольварком затарахтел мотор. Зеленый По-2 пронесся над самой крышей, косо снижаясь над летным полем. «Саврасов из штаба прилетел», — догадался капитан. Он подумал об Ирене и твердо решил: «Нет, я не буду впутывать ее в эту историю, — кому какое дело».
— Так кто же убил фашистского фельдфебеля?
— Один человек... хороший человек польского происхождения.
— Хорошие люди тоже имеют фамилии.
— Его фамилия к делу не относится. Но если она вас так интересует, советую обратиться к командиру того партизанского отряда, откуда меня вывезли. Короче, об этом я говорить не стану. Задавайте другие вопросы.
Трофейная авторучка снова забегала по бумаге, и Большаков, косивший за ней глазами, прочел:
«Утверждает, что был обнаружен немецким фельдфебелем и пленен. По его словам, фельдфебель был убит, и он ушел. Кто убил фельдфебеля, скрывает. Вся версия сомнительна».
— Значит, вы говорите, что фельдфебель, наткнувшийся на вас, бродил по лесу один? — Майор прищурился, и его водянистые глаза превратились в две маленькие щелочки. — А что ему одному было делать в лесу? Что?
— Не знаю... — устало промолвил Большаков. — За плечами у него было охотничье ружье. Возможно, куропаток искал.
— Да? Но фашисты никогда не ходят в лес в одиночку.
Большаков посмотрел в узкое лицо майора и презрительно усмехнулся.
— А вы их, этих фашистов, живыми при оружии когда-нибудь видели, товарищ майор? Или только на допросах?