Озираясь по сторонам, Володя пошел по узкому, расчищенному от снега деревянному тротуару. Он отошел уже довольно далеко, когда его неожиданно окликнули. Остановился, поглядел назад. С крыльца ему махала Задорина. Володя отчего-то заволновался, заспешил обратно. Девушка пошла навстречу.
— Ну, как ваши дела? — озабоченно спросила Задорина, когда они остановились меж высоких сугробов.
— Лучше, чем ожидал. Через час все будет готово.
— Так быстро?
— Представьте себе.
— Тогда вам совсем повезло. Часа через два наша машина пойдет на станцию. Имейте это в виду.
— Спасибо, Надежда Сергеевна! — Володя напрягся, еще больше заволновался. Каким-то шестым чувством он угадал, что выбежала она на мороз не только для того, чтобы сообщить о машине.
— Не зовите меня так официально, — сказала Задорина. — Просто Надя. Мы ведь сверстники.
— Слушаюсь! — козырнул Володя и почувствовал себя свободней. — Когда вы снова к нам приедете?
— Видимо, завтра, — неуверенно сказала Задорина.
— Почему «видимо»?
— Надо проанализировать документы и показания. Работы много.
— Что, подозреваете кого-нибудь?
— О! Вы и вправду любопытный! — улыбнулась девушка. — Уж не собираетесь ли вы ко мне в помощники?
— А что! И пошел бы. Не боги горшки обжигают!
— Ладно уж, бог! Обжигайте ваши геологические горшки, — продолжала улыбаться Задорина. — Это у вас наверняка лучше получится.
От ее откровенной приветливости Володе стало весело, и он вдруг сказал:
— А вы все же приезжайте завтра. С ночевкой. У нас в Заречье клуб что надо. Я, правда, хромой, но потанцуем. Надеюсь, на это-то гожусь?
Задорина не успела ответить. К ним быстро подошел высокий, массивный человек, одетый в белый полушубок, и весело захохотал:
— Ай да фронтовики! Это я понимаю! Уже свидание! А я, старый дуралей, по всей Медведёвке Огнищева ищу! — Сажин запросто потрепал Володю по плечу и отступил на шаг, рассматривая. — Хорош! Экой мужчина образовался! Как, Надежда Сергеевна, хорош? — лукаво спросил он Задорину.
Та смешалась, а потом сказала строгим голосом:
— Я просто информировала Владимира Тихоновича, что наша машина идет вечером на станцию. Возняков просил меня отправить его.
— Ага! Значит, не свидание, — с шутливым сожалением сказал Сажин.
— Не свидание, — совсем сердито сказала девушка и распрощалась.
— А я, брат, тебя ищу. Не забыл меня, старика? — спросил Сажин, когда Задорина ушла.
— Не забыл.
— Ну и на том спасибо. Пойдем ко мне. Поужинаем.
— Да мне через час надо быть в военкомате.
— Знаю. Все, брат, знаю. Только оттуда. Не пойму, как тебя проглядел. Успеем. Пошли! — Сажин по-приятельски подтолкнул Володю в спину и весело прикрикнул: — Слушай, когда старшие приказывают!
Сажин еще с дореволюционных лет дружил с отцом Володи, Тихоном Огнищевым. В довоенные годы он часто приезжал в гости к приятелю, а в страдные дни весеннего лесосплава целыми неделями, бывало, жил в Заречье. Володя любил Сажина. Большой, добродушный, он всегда вносил в устоявшуюся жизнь родительского дома праздничную суету и шум. В такие дни суровый Тихон Пантелеевич добрел, становился мягче. Вспомнив об этом, Володя улыбнулся.
Сажин понял эту улыбку по-своему.
— Улыбаешься... Ничего не поделаешь. Пришлось снова в милицию идти. Не берут меня на фронт. Стар стал Порфирий Сажин.
— Здесь дел тоже много, — серьезно сказал Володя. — Тоже не на перинах прохлаждаетесь.
— Это точно... — вздохнул Сажин.
Первый, кого увидел Володя в доме Порфирия Николаевича, был Новгородский. Как ни удивительно было увидеть капитана в чистой, уютной горнице, но то был он. Одетый в штатское, Новгородский сидел за парадным хозяйским столом и что-то записывал в блокнот. Взглянув на вошедших, капитан дружелюбно улыбнулся, обнажая красивые белые зубы, и, будто это он был хозяином дома, радушно сказал:
— Добро пожаловать!
Жена Сажина быстро накрыла на стол и куда-то ушла. Сажин запер за ней дверь и стал раздеваться. Новгородский позавидовал его добротному полушубку:
— Красота-то какая! И где вы такой отхватили?
— В управлении. Выторговал десять полушубков, двадцать пар валенок и четырех инвалидов.
Новгородский рассмеялся:
— Ну и как эти инвалиды?
— Да ничего ребята. Поартачились немного, да куда денешься. Края ихние оккупированы. Осваиваются. Все четверо до войны на оперативной работе были.
— Вам повезло.
— Да. Повезло, — совершенно серьезно согласился Сажин.