— Попов пока вне игры, — продолжал устало рассказывать Новгородский, — но в любой момент может приступить к активным действиям. Вы должны быть постоянно готовы к этому. Правда, он находится под контролем, но... — Капитан пригладил встрепанные волосы. — Сами понимаете... Все возможно. Главное для фашистской агентуры — Заречье, будущий рудник. Попов наверняка получит соответствующий приказ...
— Понимаю.
— Ну, тогда будем закругляться. — Новгородский встал. — Думаю, вам понятно, что операция далеко не кончена. Операция продолжается.
— Да, понимаю, — повторил Володя. — Операция продолжается.
Свою небольшую, тихую станцию Володя узнал с трудом. Старые, потемневшие строения станционного поселка затерялись между лесами новостроек, как сгорбленные, древние старушки в толпе молодых девчат. Почти все железнодорожные пути были забиты эшелонами. От вокзала вправо и влево длинной шеренгой, как грибы после дождя, выросли пузатые, желтеющие свежим тесом товарные пакгаузы. Везде штабеля грузов и великое множество работающих людей.
Володя ступил на знакомый дощатый перрон. Отовсюду несся визг пил, стук топоров, рев моторов.
В конце перрона Володя остановился. Его внимание привлекли платформы, груженные буровыми штангами и обсадными трубами. Платформ было много, целый состав. Маневровый паровозик натужно толкал их куда-то в конец станции, очевидно в новый тупик.
«Это нам», — подумал Володя и хотел пойти по путям вслед за платформами, но кто-то в это время тронул его за локоть:
— Здравствуй, Володя!
Рядом стояла Надя.
— Здравствуй, Надя! — Володя сжал ее узкую холодную ладонь. Он обрадовался девушке, сразу забыл о своих прежних размышлениях и неожиданно для самого себя выпалил:
— Я очень тебе рад!
— Да? — Надя не знала: не то хмуриться, не то улыбаться.
— Честное слово!
Надя улыбнулась. Она была в полушубке, шапка-ушанка сбита на затылок, но никогда Володя не видел ее такой красивой, как сейчас, даже на танцах, в зале медведёвского Дома культуры.
— Почему ты так смотришь? — спросила Надя.
— Да так...
Надя ласково тронула его за руку:
— Пойдем. Нам по пути.
— Да? — обрадовался Володя.
— Да, — сказала Надя. — Я теперь работаю здесь. А живу пока в Заречье. В поселке с жильем плохо.
— Здесь что, свое отделение милиции? — поинтересовался Володя.
— Конечно. Строят город. Уже более пяти тысяч жителей. Через месяц будет десять.
— Ого! И кем же ты здесь?
— Пока в милиции. Но скоро, видимо, переведут в городскую прокуратуру. В общем, ясности еще нет. Организационный период.
— Понятно. — Володя почувствовал себя смелее. — А все же здорово, что я тебя здесь встретил.
— Это я тебя встретила, — поправила Надя.
— Ты меня?
— Конечно.
— Кто тебе сказал, что я сегодня приеду?
— Какое это имеет значение... — Надя склонила голову набок, выражение лица у нее стало решительным. — Разве я не имею права тебя встретить? Или тебе это неприятно?
Володя посмотрел в большие, темные, подернутые влажной поволокой Надины глаза и вдруг все понял. Он остановился, взял ее руки и спросил с волнением:
— Скажи, Надюша, ты на меня сердишься?
— За что? — Она не смогла скрыть ласковой улыбки.
— Ну, за то... эти дурацкие танцы... за забывчивость... За все. Я дурак, правда?
— Ты большой ребенок, — с прежней улыбкой сказала Надя.
— Правильно, дурак! — убежденно повторил Володя. — Я сильно скучал по тебе, и мне...
— Не надо. Потом поговорим. — Надя отняла у него свои руки. — Потом. А сейчас... Нам все равно помешают. Нам ведь всегда мешали, правда? — Она посмотрела куда-то мимо Володи.
— Правда, — согласился он и оглянулся.
Вдоль пакгаузов к перрону бежал Возняков. Он очень торопился, размахивал длинными руками, шапка сползла на ухо.
— Видишь, — тихо сказала Надя. — Как всегда. Если мы не удерем куда-нибудь, то нам никогда не дадут поговорить.
— Огнищев, Володя, привет! — еще издали закричал Возняков. — Жив-здоров?
Володя приветственно помахал ему рукой. Возняков взбежал по крутой деревянной лестнице на перрон и сказал, поздоровавшись:
— Вот растреклятая рассеянность! Специально ехал тебя встречать — и на тебе... Чуть не прозевал. Закрутился на разгрузочной площадке.
— Что, много грузов прибыло?
— Ха! Много... Масса! — Возняков снял рукавицы, засунул их в карман полушубка и стал перечислять, загибая тощие пальцы: — По десять вагонов в среднем ежесуточно получаем. Станки буровые поступают — раз, трубы обсадные — два, буровое оборудование и инструмент — три, двигатели — четыре, полевое снаряжение — пять, машины и тракторы — шесть, лошади и фураж — семь, строительные материалы — восемь, лабораторное оборудование — девять, инвентарь, спецодежда, продукты — десять. Пальцев не хватает! Со всех концов страны грузы идут. Отовсюду. Мы уже тридцать два станка развернули! Все в работе. И еще больше развернем.