Войска генерала Крылова вели боевые действия на своем участке с переменным успехом, готовясь к новому наступлению. Капитан Губкин, проводив командующего фронтом в последний путь, вернулся в свой батальон и готовился к новому штурму. Проверяя боеготовность артиллеристов приданного дивизиона, увидел, как заряжающий одного из расчетов писал мелом на снарядах: «Гитлеру — за Черняховского!» Комбат задержался.
— Откуда родом?
— Рядовой Карпухин, из Горького! — представился боец.
— Уверен, что твой подарок будет доставлен адресату?
— Уверен, товарищ капитан! Вся батарея поклялась, что ни один снаряд не пропадет даром.
Когда Губкин вернулся на свой НП, его вызвал к телефону Городовиков, прибывший из госпиталя.
— Не уберегли командующего…
— Не уберегли, — с горечью согласился капитан.
— Батальон готов отомстить за гибель Черняховского?
— Готов!
— Вот… Только что принесли приказ… Иван Данилович подписал, — после паузы вздохнул комдив. — Поздравляю с присвоением звания майора!
— Служу Советскому Союзу!
Наутро Губкин повел в атаку свои роты, усиленные танками и артиллерией. Батальон с ходу ворвался на окраину одного из важных опорных пунктов на южных подступах к Кенигсбергу. Здесь везде были видны следы работы нашей артиллерии. НП Губкина расположился у полуразрушенного дома: взрывом снаряда вырвало часть стены, сбросило черепичную крышу. Комбат, увлеченный наблюдением за уличным боем, не предполагал, что вражеский снайпер из противоположного дома взял его на прицел. Пуля попала в руку, комбат упал, поспешил отползти за стену. Рядом разорвался снаряд, осколками обожгло плечо, грудь…
Губкин прислушался к звукам боя: роты продвигались успешно, автоматные и пулеметные очереди отдалялись. Собрав все силы, попытался подняться, но полушубок успел примерзнуть к земле. Рядом в луже крови лежал командир минометной роты капитан Парскал. Губкин хотел крикнуть, но силы оставили его, он потерял сознание.
Замкомбата капитан Лакизо взял на себя командование батальоном. Губкину и Парскалу санитары оказали первую помощь и на носилках доставили их на батальонный медпункт. Георгий, очнувшись, понял, что лежит на сене, в тепле. В печке догорали дрова, разожженные еще, должно быть, гитлеровцами. Звуки боя уже доносились с другой стороны фольварка.
Обстановка в полосе наступления 3-го Белорусского фронта усложнилась. Гитлеровцы продолжали драться за Восточную Пруссию с особым ожесточением, как за главную жизненную артерию немецко-фашистских армий. Этому способствовало наличие подготовленных укрепрайонов, система которых по своей мощи не уступала линиям Зигфрида и Маннергейма. Наступление соединений 5-й армии приостановилось, командованию фронта пришлось изменить срок штурма Кенигсберга. Он был перенесен на начало апреля. В этом имелись свои плюсы и минусы. Время помогало нашим войскам создать более мощную группировку, основательнее подготовиться к штурму. Немецко-фашистское же командование понимало, что с падением Кенигсберга борьба за оставшуюся территорию Восточной Пруссии и Земландский полуостров теряла смысл. Поэтому гитлеровцы использовали отсрочку для тщательной подготовки к обороне. Они срочно превращали каменные здания в долговременные огневые точки, создавали дополнительные фортификационные сооружения, инженерные заграждения, убежища.
Во второй половине марта главные силы фронта добили хейльсбергскую группировку противника. Войска 11-й гвардейской армии генерал-полковника К. Н. Галицкого, 43-й армии генерал-лейтенанта А. П. Белобородова и 50-й — генерал-лейтенанта Ф. П. Озерова готовились к штурму Кенигсберга. Им предстояло овладеть подготовленным к обороне городом и укрепленным районом, размер которого превышал двести квадратных километров, с гарнизоном, насчитывающим более ста тридцати тысяч хорошо вооруженных солдат и офицеров.
Оборона Кенигсберга состояла из двух внешних позиций в предместьях города и одной внутренней, окружающей центр. Каждая из них включала по три и более траншей, основу составляли фортификационные сооружения. На первой позиции, проходившей в шести-семи километрах от города, располагалось пятнадцать фортов. Гарнизон каждого состоял из усиленного пехотного батальона. Форт окаймлялся рвом шириной до двадцати пяти и глубиной до семи метров. Ров на два метра заполнялся водой. Центральное железобетонное сооружение с толщиной стен до шести метров занимало четыреста метров по фронту, двадцать огневых точек простреливали все пространство вокруг. Вторая позиция была оборудована непосредственно на окраине города, ее основу составляли сорок дотов, двадцать пять дзотов и более двухсот убежищ, а также около шестисот каменных зданий, приспособленных к обороне. Третья позиция, находившаяся в центре города, включала в себя десять старых фортов, соединенных траншеями. Кроме всего этого город был окружен минными полями, обнесен проволочными заграждениями и противотанковыми надолбами. Гигантскую систему укреплений, прикрытую артиллерийско-пулеметным огнем, немцы называли «ночной рубашкой Кенигсберга».