- Света, я тебе перезвоню, хорошо? Завтрак несут.
- Всего доброго.
Тимофей Петрович принялся беспокойно шагать по комнате взад и вперед. От голода схватило желудок, но Тимофей Петрович не останавливался.
- Где там завтрак? - крикнул он в закрытую дверь и ужаснулся своей бестактности.
- Скоро-скоро, - отозвались.
И правда вскоре дверь распахнулась, и сестра вкатила столик с подносом.
- Ну и зачем вы встали? Доктор Андрей Львович настоятельно рекомендовал постельный режим.
Тимофей Петрович поплотнее запахнул халат и сел на кровать. Сестра подкатила к нему столик и, укоризненно покачав головой, удалилась.
На подносе лежал крутобокий беляш, и дымилась чашка зеленого чая. Пирожок был потрясающим: нежнейшее мясо, хрустящая корочка. Тимофей Петрович смаковал каждый кусочек, прихлебывая ароматный чай. “Сейчас бы еще халвы”, - подумал он и вспомнил, как на встрече с одним товарищем, имя коего было Сергей Матвеевич, пил чай вприкуску с халвой, богато напичканной орехами и сухофруктами. От воспоминаний даже слюнки потекли.
После завтрака делать было нечего. Тимофей Петрович долго рассматривал свое новое тело, а, когда надоело, засел на кровати с книжкой. Читал он долго и вдруг, как это часто бывает у людей рассеянных, обнаружил, что думает совершенно о другом, а строки не остаются в голове. Он снова набрал Свету.
- Здравствуй еще раз. Сверни на секунду то, вот что ты там играешь, и зайди в интернет.
- Ни во что я не играю, Тимофей Петрович, я отчеты пишу, - возмутилась Света. - Ну, зашла.
- Поищи билеты на отпуск. С двадцать восьмого по пятое. Москва - Ташкент.
- Вы же в Прагу летите.
- Передумал. Чего я в этой Праге не видел. А в Ташкенте друг мой был, говорит, очень понравилось. И дешевле.
- Ну, вы даете. На жену и детей тоже брать?
- Конечно.
- А вы у них спросили бы, может, они в Прагу хотят.
- Глупости. Оформляй четыре билета.
Тимофей Петрович попрощался и отшвырнул телефон. Тревога все нарастала. “Ну, где, где мне нужно быть?” Вдруг ему вспомнился давнишний разговор с Сергеем Матвеевичем. Они договаривались встретиться как раз в начале сентября. Ну конечно!
Тимофей Петрович вскочил и принялся рыться в тумбочке. Никакой одежды там в помине не было, лишь домашние тапочки, завернутые в цветастый пакет - жена позаботилась. Тимофей Петрович напялил тапочки и зашаркал вон из палаты. В коридоре навстречу ему из-за хрупкого столика поднялась сестра.
- Вы куда, Тимофей Петрович?
Тот нерешительно остановился.
- Вы знаете, меня не покидает ощущение, что мне куда-то нужно, и что если я не явлюсь, случится что-то страшное.
Сестра улыбнулась и, взяв Тимофея Петровича за руку, осторожно потянула его в сторону палаты.
- Не беспокойтесь, это обыкновенный побочный эффект. Встречается у каждого третьего. Вы знаете, чье это тело?
Тимофей Петрович растерялся.
- Не догадался спросить.
- Ничего, Андрей Львович придет и все вам сам объяснит. А теперь пойдемте в палату, скоро подадут обед.
Тимофей Петрович пошел было в палату, но вдруг в коридоре увидел большое зеркало. Отражение его было таким же низкорослым, но уже не сутулилось. Черты бледного лица остались прежними, зато морщин как ни бывало. Тимофей Петрович приспустил с плеч халат и увидел грубый красный шов там, где его бледная седая голова соединялась с молодым смуглым телом.
Время до обеда тянулось очень медленно. Когда, наконец, вкатился вожделенный столик с едой, Тимофей Петрович лежал ничком на кровати и массировал изнывающие виски. При виде обеда он вскочил и энергично потер ладони.
- Тимофей Петрович, подождите минуту, мне нужно обработать шов.
- Конечно, конечно, - весело ответил тот, хищно уставившись на тарелку с пловом.
Сестра вынула из кармана мазь и осторожно принялась втирать ее в шею Тимофею Петровичу. Вдруг тот заметил двоих санитаров, переминающихся с ноги на ногу возле двери.
- А они здесь зачем?
Сестра вздрогнула, и на секунду ее рука замерла.
- Чтобы вам помочь.
- Мне не нужна помощь.
- Как так не нужна? Зачем же вы тогда встали с кровати, когда доктор прописал постельный режим? Кушайте, Андрей Львович скоро придет.
Сестра вышла, а Тимофей Петрович принялся уписывать плов, недобро посматривая на санитаров.
После плова был чай с халвой, и Тимофею Петровичу до того стало стыдно перед приятелем, с которым он так и не встретился, что он прыгнул в тапочки и решительно направился к двери. Как это так: он тут уплетает вкуснейшую халву, а приятель его, Сергей Матвеевич, почтеннейший человек, ждет в кафе на Арбате и голодает, не решаясь заказать вперед товарища.