Когда остальные спустились, лейтенант продолжил командовать:
— Ратников со своими — направо! Обер-лейтенант Реммер — за ними! Госпожа Семцова, господин Гильгоф и доктора следуют за мной.
Маша наконец сообразила, что сейчас они находятся внутри небольшого, «но довольно комфортного на вид космического корабля неизвестной ей конструкции. Если на челноке «Меркурий», на котором Семцовой привелось спускаться на LV-426, был длинный центральный коридор и по его сторонам располагались научные, грузовые и пассажирские отсеки, то здесь всё было устроено несколько по-другому.
Проход, изредка прорезаемый эллиптическими иллюминаторами, тянулся вдоль правого борта, где-то впереди изгибался влево и, видимо, оканчивался в кабине пилотов. По левую руку имелось несколько раздвижных дверей-переборок — одна чуть позади стыковочного шлюза и две неподалёку от кабины. Казаков провёл Машу, врачей, андроида и выглядевшего прирождённым скептиком Веню Гильгофа к передней дверце.
— Сюда. — Он ткнул пальцем в кнопку, и створки бесшумно разъехались. — Здесь несколько тесно, зато…
Лейтенант обвёл отсек площадью самое большее в тридцать квадратных метров таким жестом, будто показывал экскурсантам «Мону Лизу» в Лувре.
— Ого! — поднял бровь учёный из «Калуги-9». — Начальство, как погляжу, не скупится. Мило.
— Это всё, что вы можете сказать? — притворно возмутился Казаков. — Признаюсь, его высокопревосходительство выделил нам небольшой корабль, однако по оснащению он превзойдёт иной крейсер.
Маша застыла на пороге раскрыв рот. Даже в университете Санкт-Петербурга, прекрасно финансируемом и считающемся одним из самых оснащённых учебных заведений мира, о такой аппаратуре можно было только мечтать. Радиоуглеродный анализатор, к примеру, был размером не более ладони, электронный микроскоп напоминал небольшой сундучок вместо обычной «скалы» в половину человеческого роста, компьютеры, судя по маркировкам, мощнейшие, способные за доли секунды обрабатывать триллионы битов информации… Не говоря уж об остальных полезных штуковинках, являющихся мечтой каждого человека, занимающегося серьёзной наукой.
Очень компактно, исключительно надёжно и невероятно дорого. Подобные удовольствия может позволить себе только могучая сила, за которой стоит не менее могучее государство. То есть адмирал Бибирев и его Контора.
— А что за стенкой? — деловито поинтересовалась Маша, указывая большим пальцем за спину, в сторону кормы.
— Гибернационный отсек, — пояснил лейтенант. — Пригодится. Лететь до Гаммы Феникса долго, вот и поспим. Ещё дальше — оружейный склад, небольшая кают-компания и отсек, в котором находится десантный транспортёр.
— Слышал я о таких кораблях, — закивал Гильгоф. — Вернее, не то чтобы слышал, а участвовал в их разработке. Их всего создано четыре штуки. Если не ошибаюсь, малый военно-исследовательский катер серии «Морана» с ядерной двигательной установкой, дальностью действия более пятисот световых лет и…
— Веня, — моментально влез медтехник, — и всё-таки я хочу спросить — вы доктор каких наук?
— Всяких, — чарующе улыбнулся Гильгоф. — Господин Казаков, так я угадал или?..
— Угадали, — вздохнул лейтенант. — Она самая, «Морана». Прошу любить и жаловать. Название серии давали какие-то мрачные шутники, посему данный конкретный борт именуется вообще чудесно — «Триглав». Змей Горыныч, если понаучному. Вы располагайтесь…
Казаков исчез, позабыв закрыть дверь. Доктор Логинов и его верный медтехник Андрей Ильин мигом начали препираться из-за мест возле медицинского терминала (маленький, но роскошный реанимационный комплекс на двоих пострадавших или больных), Гильгоф устремился к аппаратуре, будто к сонму любимых родственников, а Маша, поняв, что здесь пока делать нечего, отправилась прогуливаться по «Триглаву» и выяснять точное местоположение всех помещений.
Для начала она вышла в коридорчик и, свернув влево, добралась до головного отсека корабля.
Ух, круто!
Два места пилотов, отдельный компьютер штурмана, который сейчас был целиком и полностью оккупирован ушедшим в общение с разумной машиной Казаковым. Скромная на первый взгляд приборная панель — окажись тут специалист наподобие последнего капитана «Патны» Кристофера Хоупа, таковой пускал бы слюни от восторга. Какой прежде всего должна быть техника? Верно, простой! Потому что, как известно всем, сложная техника имеет крайне неприятное свойство портиться в самый ответственный момент и в том месте, которое труднее всего починить. Много лет назад люди пошли по ошибочному пути усложнения технологий и управления, но вовремя отказались… Здесь всё просто: навигационные приборы, несколько радаров и сканеров, система ручного управления, основной терминал искусственного мозга корабля, отвечающий за жизнедеятельность аппаратуры, дублирующие комплексы, управляемый человеком штурман — и больше ничего, за исключением нескольких мелочей, не делающих погоды.