Ермилов, окинув взглядом его представительную, слегка расплывшуюся фигуру в просторном костюме, решил, что этот офицер мышей на своем посту не ловил. Однако ошибся. При внешней вальяжности и неповоротливости Сергей обладал живым умом и хваткой контрразведчика.
— Демченко? — переспросил он, когда Ермилов в его кабинете уселся на скрипучий стул около сейфа и приготовился слушать. — А как же! Помню. Старший — человек советской формации. Для него был супостат за перископом, а дома верная жена и сын. Для него, кажется, больше ничего не существовало. — Он хмыкнул. — Нет, вру. Еще шило. Хоть с зеленкой, хоть со слабительным. Врубит порцию и ходит с красными щечками, хмельной и довольный. Но службу знал, поэтому на такие маленькие слабости я закрывал глаза.
— Слабительным? — переспросил Ермилов.
— Судовой врач, чтобы у него не потаскали спирт в походе, сдабривал его либо зеленкой, либо слабительным, чтобы, как говорится, отбить желание. До конца похода тара со спиртягой не доживала даже с такими искусственными красителями и ГМО. А что касается сына… — Сергей потер лоб с морщинами лесенкой от постоянно приподнятых густых черных бровей. — Младший производил впечатление человека с двойным дном. До него не донырнешь, как до океанского желоба. Он ухитрялся, участвуя, к примеру, в застолье, куда его приглашал отец, оставаться в стороне от общей беседы и словно наблюдал за спектаклем. Зритель. Понимаешь? Извините, понимаете?
— Давай уж на «ты», — разрешил Ермилов. — Ты его часто видел?
— Не то чтобы… Однако знал о том, где служит. А когда Крым вернулся в Россию, его папаша примчался в хорошем подпитии и сообщил, что сын остается в Севастополе. И со своими на Украину не отчаливает. Будет теперь сугубо гражданским. Потом я его как-то спрашивал, какие у сына планы, не хочет ли тот теперь на благо России послужить, но старпом только рукой махнул. Дескать, у молодежи лишь деньги на уме. Ничего больше. Отбывает в Турцию.
— Он может дома хранить оружие?
— Младший-то? Вполне. Когда их Центр сваливал отсюда, у многих на руках было табельное оружие. У боевых пловцов к тому же специфические стволы в ходу, со стрелами. Или, вернее, игловидными пулями. Вот совсем не удивлюсь, что он прихватил с собой всю свою снарягу и стволы. Все это немалых денег стоит. А чего ему было опасаться! Под суд Украина его не отдаст за это. Он уже гражданин другого государства. Была тогда у них полная неразбериха. Куда кануло оружие, одному богу известно. Думаю, очень много стволов из их воинских частей в Крыму осталось.
Вернувшись в Управление, Ермилов позвал в кабинет мичмана, околачивавшегося в коридоре на диванчике под пальмой, росшей в кадке, сколоченной из снарядного ящика.
Когда сонный мичман возник на пороге, торопливо заправляя рубашку в джинсы, Ермилов спросил:
— Насколько патроны МПС опасны не в воде?
— От автомата АПС? Ну как вам сказать… Точность из автомата на суше невелика. Факт. Это вам не «калаш». Не более ста метров. И все-таки оружие серьезное. При навыках можно и на суше им нанести серьезный урон. Особенно в толпе. А что, ваш специальный объект собирается теракт в местах массового скопления организовать?
Ермилов не посвящал мичмана в детали разработки Демченко. Юра знал только, что объект — бывший боевой пловец. Однако Ермилов не исключал, что Юрия придется привлечь к работе с Демченко на полиграфе. Тогда мичману будет необходимо вникать в эти самые детали.
Когда Юрий вышел из кабинета, Егоров заметил с легкой ревностью:
— Могли и у меня спросить. Я ведь в оружии дока, вы же знаете.
Над егоровской страстью к оружию не подтрунивал в Департаменте только ленивый. У Васи дома сейф содержал в своем нутре приличный арсенал для маленькой армии, способной, к примеру, совершить переворот в отдельно взятом небольшом государстве Латинской Америки или Африки. И Егоров успешно бы возглавил восстание. К тому же он мастер спорта по пулевой стрельбе из крупнокалиберного пистолета и винтовки.
— Все-таки подводная специфика…
Вася фыркнул, дав понять, что он об оружии знает все. Но Ермилов проигнорировал его страдания.
Ермилов вернулся в Управление ФСБ по Черноморскому флоту после встречи в кафе с Владом с решительностью на лице.
Сопротивление Демченко дальнейшему контакту и более плотному взаимодействию привело Ермилова к пониманию, что заявление не глупость, не случайность, за этим стоит что-то существенное и масштабное. Их задача разобраться и выйти на очевидный след западных спецслужб, стоящих и за взрывом, и за фигурой Демченко.