Фермер стоял над необычайным небесным подарком и озадаченно почесывал за ухом: откуда принесло этакую махину? Не с самолета же она свалилась… Поглядев на прибежавших ребятишек, похолодел, испугался задним числом: упади эта чертовщина немного левее, от них осталось бы мокрое место. Он с озлоблением пнул одну из половинок льдины ногой и пошел к дому. Сел на скамью и на вопросы жены и детей: «Что это такое?» — только отмалчивался. Да и разве мог он объяснить, откуда «оно» взялось, это диво?..
2. БЕГСТВО КУПЕРОВ
Через полчаса Купер снова стоял у навеса. Обе части глыбы все так же недвижно лежали по бокам валуна, и сердцевина их под жаркими лучами солнца заметно оттаивала, курилась… Может быть, о происшествии следовало сообщить в город — в газету? Ученым? Нет, покидать ради этого ферму, работу казалось Куперу ничем не оправданной тратой времени. Да пропади он пропадом, этот кусок льда! Купер был сокрушен и раздосадован размерами повреждений, нанесенных навесу.
— Вот так оно и получается, — размышлял Купер, латая крышу. — Нет того, чтобы свалился золотой самородок или чемодан с деньгами… Камень упадет на кувшин — кувшину худо, кувшин упадет на камень — опять же плохо кувшину, как ни поверни, все кувшину, то бишь, фермеру горе…
Ребятишки долго сидели на корточках у льдин, таращились на них, но это вскоре надоело, и они вернулись к своим будничным делишкам. Все как будто вошло в обычную колею.
А льдины продолжали лежать на солнце, и вместе с капельками влаги от их сердцевины отделялись и соскальзывали на землю коричневые зернышки. Тогда Купер не обратил на это внимания.
К вечеру, однако, небесный гость снова привлек к себе внимание. Ребята донесли, что зернышки прорастают. Купер нахмурился, но пошел посмотреть, в чем дело. Правда, около валуна появились робкие нитевидные ростки буро-ржавого цвета, покрытые редкими крохотными шипами. Освещенные закатным солнцем, они вились, закручивались. Там и сям на их стеблях вздувались бородавчатые почки, лопались и выбрасывали новые побеги усики, как у вьюнка.
За ужином жена посоветовала Куперу выполоть «эту нечисть». Но он смертельно устал и решил отложить карательные меры до утра.
Настало утро рокового 7 июня. Купер, как всегда, поднялся раньше всех и поспешил к навесу. И то, что он увидел здесь, заставило его ахнуть. Растение, видимо, набралось сил и развивалось с непостижимой, пугающей быстротой.
— «Оно» размножалось прямо-таки на глазах, — рассказывал он позже канзасским репортерам. — Право, странно было на него смотреть, как «оно» двигалось, давало все новые и новые побеги, покрывалось шипами, выпускало новые отростки, заплетало опоры навеса и ползло по ним вверх…
Купер сообразил, что пришло время действовать. Недолго думая, схватил он один из отростков голой рукой, рванул — и ощутил, как прочен тонкий, гибкий и такой хрупкий на вид стебелек. Жгучая боль пронзила внезапно кисть руки, проклятые шипы жалили не хуже пчел.
Нет, голыми руками тут ничего не сделаешь! Купер достал с крыши навеса багор, вооружился топором. Однако он очень быстро убедился, что растение не поддается никаким усилиям на разрыв, стебли казались стальными, их не брал даже хорошо наточенный топор. Дьявольское «оно» уже распространялось под навесом, захватывало в цепкие объятия сваленные здесь лопаты и мотыги, оплетало сеялку, взбиралось на кузов форда.
Купер бросился к трактору, бешено закрутил ручку стартера. О чудо! Мотор завелся. Зацепив крюком моток растения, фермер вскочил на сиденье. С таким же успехом он мог бы попытаться порвать якорную цепь океанского лайнера, — «оно» потянулось за трактором на середину двора, но ни один стебелек не отделился.
И тут у Купера мелькнула счастливая мысль. Огонь! Да, всесокрушающий огонь! Как он не подумал о нем раньше! Через несколько минут Купер выскочил из дому, держа в руке паяльную лампу, извергающую свистящий язык синего пламени. Он не подходил, скорее подкрадывался с торжествующей усмешкой к зловещей пришелице, которая уже застилала двор полуметровым слоем и приближалась к дому. Он бормотал ругательства, обращался к ней, будто к одушевленному существу: «Ну погоди, тварь… Теперь ты у меня запляшешь!» И в этот миг походил на одержимого.
Гудящее пламя коснулось ближайших побегов… Они не пожухли, не сникли, не вспыхнули. Растение не горело. Огонь, дар Прометея, оказался бессильным перед этой заразой. Видно было, как в пламени продолжали появляться на побегах почки, как возникали и вились новые отростки… Жена и маленькие куперы, сгрудившись у двери, с немым ужасом следили за поединком.