Ночью натужно зазвонил телефон. Сергеев аккуратно, чтобы не будить рядом спящую Милу, встал с кровати. На цыпочках прошел к аппарату. Шепнул:
— На линии Сергеев.
Он внимательно слушал с минуту строгий мужской голос.
Затем бросил:
— Есть, Николай Максимович, — осторожно положил трубку, сел на стул и задумался.
«Новое, неизвестное задание… Я сильно сблизился с Милой, а вот теперь разлука…».
— Что там, дорогой? — вскоре спросила Мила.
— Звонил майор Истомин, мне присвоено звание лейтенанта по его ведомству и еще медаль дали. Как-то это…
— Это все вполне заслуженно! — воскликнула подруга. — Сердечно поздравляю!
— Спасибо. Завтра надо ехать в Свердловск. Предстоит какая-то новая операция.
— Поедем вместе, мне тоже пора в свой госпиталь в Ярославль.
— Да, дорогая. А мне вот, увы, придется бросать свое хранилище.
— Надолго эта операция?
Немного задумался:
«Еще в госпитале Истомин говорил о новых предстоящих операциях Банка России, вероятно связанных с перемещением ценностей. Видимо, что-то в этом роде…».
— Ермолай? Ты где? Слышишь меня?
Ермолай отвлекся от своих мыслей.
— Извини. Не знаю точно про операцию.
— Нужно будет тебе тепло одеться. А сейчас, дорогой, иди ко мне…
Берлин, штаб-квартира армейской разведки и контрразведки
(Абвера), кабинет начальника
Из радиоприемника доносилась веселая легкая мелодия.
Адмирал Канарис стоял у висевшей на стене топографической карты Восточной Европы. Только что адъютант, обер-лейтенант Генрих Рар, отметил на карте текущее положение на фронтах в России. Адмирал внимательно рассматривал Ленинград и окружавшую его красную линию фронта.
«Блокадное кольцо вокруг Ленинграда! Сколько еще продержатся русские? — раздумывал. — Месяц, три… Петербург — это культурная столица России. Сколько там сосредоточено художественных ценностей мирового уровня?! Войны начинаются и заканчиваются, воинская служба тоже. А несколько картин-шедевров могут обеспечить комфортную жизнь и благополучную старость где-нибудь в теплых краях, в его любимой Испании. Например, под Валенсией на теплом Средиземном море…».
По молодости Канарис служил в военно-морском германском флоте и достаточно намерзся в Северном и Балтийском морях.
Адмирал прошел к небольшому мраморному кофейному столику, на котором стояла фарфоровая чашка с душистым кофе. Сделал пару глотков и задумался. Вспомнил провалившуюся операцию «Золотой трезубец» по перехвату советского золота, хранящегося в Петербурге. Вспомнил и вторую неудавшуюся операцию «Эшелон» из этой серии.
Канарис помнил почти все свои удачные и неудачные операции. Помнил и героев этих операций, как положительных, так и отрицательных для него.
«Этот русский Хранитель из Ленинграда, Сергеев, приложивший руку к срыву наших двух операций, еще жив? — подумал. — Если жив, — усмехнулся, — то радуется, наверное, что переиграл нас. Пожалуй, стоит его, моего личного врага, Хранителя, огорчить…».
Прочитал про себя одно из своих любимых стихотворений на французском языке…
Всю дорогу до Свердловска Ермолай и Мила молчали. Девушка определенно ждала каких-то слов от Сергеева. А он не знал, что сказать. Ведь шла война. Он, конечно, был ей благодарен. Но давать пустых обещаний не хотел… Они как-то быстро и скомкано, так и не сказав много друг другу, простились у железнодорожного вокзала…
Немного поплутав по городу, Сергеев прибыл в штаб округа Красной армии. С трудом нашел в недрах большого здания отдел Главного разведывательного управления.
Начальником отдела оказался капитан с выбитым зубом и свежим синяком под одним глазом.
— Не обращай внимания на мой внешний вид, — рассмотрев документы Ермолая, прошепелявил капитан. — Вчера задерживали одного диверсанта. Оказался здоровенным таким, пришлось повозиться, ну и… частично пострадать.
Сергеев сел на стул, а капитан стал куда-то звонить. Не дозвонившись до нужного абонента, выругался.
— Тебе надо срочно связаться со своим начальником, майором Истоминым, — бросил капитан. — Да связь у нас, видишь, хреновая.
Он снова стал звонить и вскоре передал трубку Ермолаю.
Услышав голос Истомина, Сергеев изрек:
— Здравия желаю, товарищ майор. Какое мне будет приказание?