«Идет смертельная война, а я… — раздумывал Ермолай. — Возить музейный хлам и партийные бумажки?» — спросил:
— А как же Госбанк? Я ведь сотрудник Госбанка? Там, на Урале, золотой запас страны…
— Не переживай, — перебил майор, — мы все решили. Ты что загрустил?
— Неожиданно это.
— Так надо, Сергеев. Мы должны непременно сохранить народное достояние для себя, потомков и истории. Это приказ, операция одобрена на самом верху. Понимаешь! Важнейшая государственная задача! Я за тебя, друг, поручился.
«Конечно… дело это важное», — осознал Ермолай и вымолвил:
— Понял, Николай Максимович и вас не подведу.
— Так-то лучше, брат. Сейчас я посвящу тебя в некоторые детали. На днях принято решение об организации транспортной воздушной связи между Москвой и Ленинградом. Риски конечно есть. Так, позавчера фашисты сбили один наш самолет. В рамках операции «Театр» полеты будут проходить в ночное время со всеми выключенными огнями. Тебя встретит в Ленинграде и окажет всестороннюю помощь наш сотрудник, участник операции, капитан Максимов.
Передал майор Сергееву и вещевой мешок с пайком…
Через два часа, когда на улице стемнело, Сергеев вылетел в Ленинград на двухмоторном транспортном самолете ПС-84Ксерого цветас выбитым бортовым номером в хвостовой части — 13. В грузовом салоне находилось две тонны продовольствия в ящиках и мешках. Хоть небольшая, но все же помощь блокадному городу. Сергеев познакомился с командиром самолета, майором Тепловым, а также другими членами экипажа — вторым пилотом и штурманом.
Расположившись в грузовом салоне, Ермолай задумался о предстоящей операции.
«Сколько предстоит рейсов этим самолетом?..».
Визуально определил размеры салона, его полезную площадь. Ранее, перед вылетом, Истомин сообщил ему характеристики, включая грузоподъемность самолета, скорость и дальность полета…
Ленинград, Литейный проспект,
нелегальная квартира резидента Абвера…
Резидент Абвера в Ленинграде под псевдонимом Пэн (в переводе с греческого — пастух) от своего агента-информатора получил сведения о подготовке экспонатов Эрмитажа к отправке на Большую землю. Правда, было неясно, когда и каким путем будет осуществляться вывоз. Резидент сообщил в центр.
В ответ адмирал Канарис поставил перед резидентом задачу: всеми силами воспрепятствовать вывозу экспонатов всех музеев города.
В конце шифровки следовала приписка:
…сейте панику и разруху в тылу врага, взрывайте, уничтожайте, убивайте…
«Им хорошо рассуждать в теплом и сытом Берлине или Кенигсберге, — ворчал Пэн. — Как эту задачу можно выполнить?.. Как можно воспрепятствовать вывозу музейных экспонатов? Где их ориентировки по маршрутам вывозов?.. Взрывайте…».
Вспомнил и неудавшуюся попытку взорвать один из отправляемых эшелонов с художественными ценностями еще до блокады города. Тогда был застрелен один его ценный агент.
«Еще личного врага Канариса, некоего русского хранителя Сергеева надо искать…» — возмутился Пэн и зло выругался.
Тем не менее, начал готовить план противодействия вывозу музейных ценностей…
Глава 2
Семьсот километров самолет преодолел за два с половиной часа. Полет проходил спокойно, без обстрелов и погонь. Приземлились во втором часу ночи на окраине Ленинграда на Комендантском аэродроме.
У самолета Сергеева встретил капитан ГРУ Максимов. Прибывшие с ним две женщины в телогрейках и экипаж самолета приступили к выгрузке привезенного груза.
— Сейчас три часа отдыха, затем мы отправляемся в Эрмитаж, — слегка заикаясь, изрек капитан.
Ермолай хотел было помочь женщинам с выгрузкой. Но капитан строго изрек:
— Люди справятся без нас. У нас, лейтенант, другие задачи.
В это время пошел дождь.
«Узнаю питерскую погоду», — усмехнулся Ермолай.
Они с капитаном направились в небольшое аэродромное деревянное помещение. Зашли в полутемный небольшой кабинет, где стояли две железные кровати, стол с телефоном и три табуретки.
— Располагайся, лейтенант, — бросил капитан и, не раздеваясь, в шинели упал на одну кровать.
Последовал его примеру и Сергеев.
— Как у вас тут обстановка?
— Блокада, брат, есть блокада. Завтра все сам увидишь, — тихо выдавил капитан.
Вскоре раздался его храп…
— Подъем, лейтенант!
Сергеев проснулся и быстро принял сидячее положение. Под потолком слабо горела лампочка. Капитан Максимов сидел за столом и разливал в кружки какой-то темный напиток. На столе стояла банка тушенки и ломоть хлеба.