— Маггиль говорит? — спросил Скорин. — Я тогда упал, ребята машину с Маггилем прогнали, подбежали ко мне. Выяснили, что все в порядке, поздоровались, тут Зверев и говорит: мол, пойду фашиста добью, он в кювете раненый валяется. Я приказал его не трогать, а меня тащить через шоссе и толковать между собой, что сейчас в пруд бросят.
— Грубо, Сергей. — Майор осуждающе покачал головой. — Зачем же партизанам труп прятать? И говорили они об этом по-немецки?
— Я же для Маггиля свидетеля своей смерти оставлял. — Скорин отодвинул пустой стакан, вынул коробку «Казбека». — Разрешите?
— Не разрешаю. — Майор отобрал «Казбек». — Немцы папиросы не курят, уважаемый Сергей Николаевич. Дома одни привычки, в гостях другие. Потом жалуетесь, что «акклиматизация» трудно проходит.
Скорин, демонстративно вздохнув, вынул из кармана пачку немецких сигарет.
— Что рассказывает Маггиль?
— Твой барон вне подозрений. Маггиль считает, что его выдала партизанам любовница, — ответил майор, разглядывая Скорина, словно впервые увидел его. — Твое мнение: будет Шлоссер работать не с тобой, а с кем-нибудь другим?
— Георг фон Шлоссер человек сложный, — осторожно ответил Скорин. Он хотел было добавить, что скорее всего барон будет работать, но промолчал.
— Ты простой. — Майор Симаков пересел за письменный стол, начал без надобности перебирать бумаги. Он всегда прибегал к этому приему, если требовалось в чьем-либо присутствии подумать. Сейчас сказать Сергею или подождать? Полковник Шлоссер необходим, значит, Сергею вновь отправляться на свидание с бароном. Теперь уже в Берлин.
ЗА СТРОКАМИ ДОСЬЕ
ДВЕНАДЦАТОЕ МАЯ. ВОСКРЕСЕНЬЕ
Майор Сергеев подошел к окну и открыл форточку. Кабинет ожил, наполнился городским шумом, потянуло свежестью. Уж какая зелень на площади Дзержинского, но запах весны чувствуется и здесь. Шуршат проносящиеся внизу машины, вот какой-то «извозчик» грубо рванул сцепление, и машина жалобно взвизгнула.
Сергеев вынул из сейфа папку с кодированным названием «Заслон» и начал перечитывать все сначала.
В папке сосредотачивались материалы об одной из акций, как пишут в газетах, «одной иностранной разведки».
По полученным сведениям, начальник русской секции Ричард Петерс проявляет повышенный интерес к работам советских биохимиков, в особенности к работам д-ра Соколовского. В качестве прикрытия используется Служба независимых медицинских исследований.
После знакомства с этой справкой и переговоров с начальником отдела полковником Павловым в сейфе Сергеева появилось дело «Заслон». Сергеев знает, что в лаборатории Соколовского завершается работа, в случае успеха которой представится возможность создать «пограничную зону от сильнодействующих психогенных веществ». Другими словами, в лаборатории создавалось средство против бактериологической войны.
Сергеев отыскал в справочниках «Службу независимых медицинских исследований» (любят за границей слово «независимый»!) Служба создала в Швейцарии Международную ассоциацию биохимиков, президентом которой является некий Джон Догерти. На конференциях, регулярно созываемых ассоциацией, делал доклад и советский ученый Соколовский.
Сергеев, поинтересовавшись окружением ученого, узнал о существовании четырех друзей: актера Льва Новикова, инженера Бориса Нечаева, писателя Николая Зверева и журналиста Петра Левченко.
Сергееву и его коллегам по работе предстояло решить нелегкую проблему — не беспокоя Соколовского, обезопасить его от «повышенной заинтересованности» «одной иностранной разведки».
Сергеев вынул из дела, разгладил ладонями худосочную папочку: обложка еще совсем новая, блестящая, пахнет клеем и типографской краской. На обложке надпись «Шарада».
По непроверенным данным, в феврале 1968 года Сикрет Интеллидженс Сервис в Монте-Карло была осуществлена вербовка советского гражданина. Делом якобы лично занимался Ричард Петерс.
Подписавший записку заместитель начальника подразделения уточнил: «Источник надежный».
Внизу каллиграфическим почерком начальника отдела вновь начертано: «Прошу переговорить».
Прежде всего Сергеев стал выяснять, кто из советских граждан в феврале находился в Монте-Карло.
Запросы. Ответы.
Министерство культуры — нет. Академия наук — нет. Комитет кинематографии — нет. Десятки отрицательных ответов. Симпозиумов, совещаний, туристических групп советских граждан в это время в Монте-Карло не было. Нет, нет и нет. Довольно быстро Сергеев зашел в тупик.