— Значит, начнём с простого. Если завтра вас спросят, какой суп я готовлю вам по выходным, вы должны сказать: «борщ».
Пётр почувствовал, что впервые за долгие годы у него дрогнуло сердце.
Стены которые слышат
В вечерних стенах лаборантской кипела жизнь. Лада и Саша спорили так громко, что слышно было в коридоре.
— Я не ношу голубое! — возмущалась Лада. — Как ты мог придумать, что моя любимая юбка голубая?
— Потому что у тебя глаза голубые, логично же! — не сдавался Саша.
— Логично? Это бред! Глаза у меня серые!
Максим крутился рядом и хохотал:
— Всё, хватит, вас уже можно без проверки в ЗАГС везти. Убедят друг друга до смерти.
Аскар сидел в углу с книгой и равнодушно слушал перепалку. Когда Саша взорвался: «Ну хоть ты скажи!», — он лишь спокойно ответил:
— Вам пора учиться слышать, а не спорить. Тогда всё получится.
Но в его глазах мелькнуло что-то такое, что даже Максим замолчал.
Максим всегда умел производить впечатление. Карие глаза сверкали озорством, улыбка была такой широкой, что казалось — перед ним невозможное возможно. В отличие от Петра или Аскара он никогда не боялся людей. Именно поэтому он был первым, кто привёл в кабинет будущую «жену».
Но Лиза смотрела на него иначе, чем остальные. Зелёные глаза, внимательные и цепкие, словно видели его насквозь. Она понимала: за его шутками и громким смехом прячется что-то большее — может, страх, а может, пустота, которую он старается не показывать.
Поздно вечером, когда они шли вместе по улице после «репетиции брака» для проверки, Лиза неожиданно спросила:
— Максим, а зачем тебе это всё? Лондон, наука. Лично тебе.
Он отмахнулся:
— Как зачем? Приключение! Ты же видела их лица — будто я циркового тигра вывел, а я всего лишь невесту нашёл.
— Это слова, — спокойно сказала она. — А я хочу понять — что у тебя внутри.
Максим вдруг замедлил шаг. В его глазах мелькнула тень.
— А внутри… пусто, — признался он неожиданно тихо. — Понимаешь? Я всегда делаю вид, что у меня всё легко. А на самом деле — ничего своего. Ни семьи, ни настоящего дела, кроме работы. Может, поэтому я и ухватился за это так быстро.
Лиза смотрела на него и чувствовала, как в её сердце рождается что-то опасное. Она сама пришла сюда ради выгоды: вырваться, уехать, изменить жизнь. Но сейчас впервые подумала: а вдруг фикция обернётся реальностью?
У Саши и Лады всё было иначе. Их отношения походили на холодный фронт, где молнии сверкали каждый раз, как они встречались глазами: серые против голубых.
— Ты слишком всё усложняешь, — бросила Лада во время очередной «тренировки». — Жених не должен себя так вести.
— А ты слишком упрямая, — парировал Саша. — Никогда не слушаешь, зато споришь до конца.
— Потому что ты ведёшь себя, как учитель с учеником.
— Потому, что ты как ребенок, капризная девчонка.
Они оба замолчали, осознав, что зашли слишком далеко. Воздух между ними был натянут, как струна.
Лада отвернулась, но краем глаза заметила, как Саша сжал кулаки, будто сдерживая себя. Он казался холодным, рассудительным, но внутри кипел. Она вдруг подумала: а что, если именно его холодность — маска, как у Максима его смех?
Саша, в свою очередь, поймал её взгляд и ощутил, что в этих серых глазах есть не только упрямство. Там была глубина, которую он боялся признать.
— Нам нужно учиться играть влюблённых, — наконец сказал он, стараясь звучать спокойно.
— Или перестать играть, — тихо ответила Лада, не глядя на него.
Эти слова прозвучали почти как вызов.
На следующий день, когда вся команда собралась снова, Фомин заметил перемены. Максим и Лиза сидели рядом чуть ближе, чем раньше, а Саша и Лада, наоборот, избегали лишних слов, но в их взглядах появилось напряжение, которое невозможно было не заметить.
И только Аскар оставался прежним — спокойным, словно всё происходящее вокруг было не про него. Внимание компании уже давно было совсем отвлечено от науки. Максим и Лиза сидели рядом за столом, просматривая список возможных вопросов и ответов друг друга.
— Слушай, — шепнула Лиза, осторожно наклонившись к нему. — Ты уверен, что запомнишь все мои привычки?
Максим пожал плечами, карие глаза блестели от лёгкой насмешки:
— Да ладно тебе, мы всего пару дней вместе, а ты уже паникуешь.
— Это не паника, — строго ответила она. — Это как раз проверка твоей честности. Ты иногда слишком… лёгкий.
Он улыбнулся и тихо вздохнул, вспоминая вчерашнюю улицу, когда впервые сказал ей о своей пустоте. Никто не видел, как его сердце дрогнуло от её внимания в тот момент.