Ночь уже опустилась на город, и в лаборатории остались только Саша и Лада. Остальные ушли, шум приборов стих. Лада устроилась на край стола, скрестив ноги, а Саша оперся спиной о соседний стол, держа в руках чашку с остывшим чаем.
— Знаешь, — начала Лада тихо, — я никогда не думала, что буду спорить с кем-то так… много. И при этом не хотеть ударить.
Саша улыбнулся, но не сразу.
— Значит, мы оба странные. Я всегда считал, что сдержанность — это хорошо. А с тобой… — он замялся, — иногда я сам не понимаю, что делаю.
Лада наклонила голову, серые глаза блестели в свете лампы.
— Я тоже. Я привыкла, что людей можно держать на расстоянии. А с тобой… не получается.
Он подошёл чуть ближе, осторожно, будто проверяя, не оттолкнет ли она его.
— Я не умею красиво говорить, Лада, — признался он тихо. — Но мне нравится, когда ты рядом. Даже когда спорим. Даже когда я зол.
Она рассмеялась тихо, едва слышно, и прикрыла рот рукой.
— Это почти как признание, — сказала она, чуть насмешливо, но с теплом. - Кажется, я начинаю это ценить.
Саша сделал шаг ещё ближе и, не спрашивая, коснулся её щеки заправляя челку за ухо. Лада не отдёрнула её, лишь слегка поджала губы. Тогда он стянул резинку с ее волос, и те заструились по плечам и спине. Тишина, наполненная их дыханием и тихим урчанием приборов, казалась долгой.
— Мне так больше нравится. — начал он, но остановился, не находя точных слов. — Значит, мы…
— Просто будем рядом, — предложила Лада. — Пока сможем. Без лишних слов.
Он кивнул. Её тепло, её лёгкая ирония и честность сделали этот момент настоящим. Они замерли молча, руки соприкасались, и для обоих это было больше, чем любая «проверка» или разговор о работе.
Первые ласточки
Лиза не была уверена, чего ожидать, когда Максим пригласил её к себе. Он хохотал и говорил, что «там все просто», но в голове у неё крутились сомнения: что за дом, кто там, какие привычки у хозяина?
— Добро пожаловать! — Максим распахнул дверь, и запах свежего хлеба и жареной картошки тут же ударил в нос.
— Сейчас познакомлю с самой главной женщиной в моей жизни.
Лиза моргнула.
— С бабушкой? – тихо прошептала она.
На пороге стояла пожилая женщина с добрыми глазами и лёгкой улыбкой.
— О, вот и моя невеста! — весело произнесла она, оглядывая Лизу сверху донизу. — Максим, ты мог бы хоть раз кого-то в дом пригласить, предупреждая меня заранее?
Лиза рассмеялась. Её зелёные глаза сверкали удивлением и лёгкой настороженностью.
— Здравствуйте, я Лиза. Очень рада познакомиться.
Бабушка протянула руку, и Лиза, немного смутившись, пожала её.
— Знаешь, — начала женщина мягко, — Максимка у меня ещё тот баловник, но я знаю, что он порядочный. А это дорогого стоит.
Максим фыркнул, садясь на диван.
— Я не балуюсь, я шучу иногда! Я серьёзный когда нужно. Смотри, Лиз, вот бабушка видела меня с самого детства.
— С самого детства? — переспросила Лиза, пытаясь уловить его тон. — А где твои родители?
Максим опустил взгляд на колени, слова застряли у него в горле.
— Их нет. Впрочем, — он махнул рукой, стараясь разрядить атмосферу, — меня это не останавливает. Я сам справляюсь.
Лиза почувствовала странное чувство: одновременно удивление, сострадание и желание понять его глубже. За его громким смехом и шутками действительно скрывалось одиночество, которое теперь казалось ещё более явным в этом домашнем уюте.
— Ну, — сказала бабушка, хлопнув в ладоши, — раз мы уже познакомились, пошли пить чай. Лиза, ты рассказывай про себя, а то Максим у всё время хохочет и ни слова про настоящие дела.
И в этом уютном доме, среди запаха свежего хлеба и тихих шуток, Лиза впервые увидела настоящую сторону Максима — не шута и весельчака, а человека, который умеет быть заботливым, сильным, и тем, кому теперь хотелось довериться.
После чаепития бабушка ушла в свою комнату, оставив Максима и Лизу наедине. В комнате пахло выпечкой и лёгкой сладостью чайника. Лиза устроилась на диване, Максим напротив — на стуле, слегка наклонившись вперёд.
— Я никогда не знала, что у тебя нет родителей, — тихо сказала Лиза, разглядывая его руки. — Всегда думала, что за твоим весёлым нравом скрывается избалованность. Любимый сын, которому позволяли все.
Максим слегка опустил взгляд, потом вздохнул:
— Да, родители… погибли. Бабушка меня растила сама, но всё равно справилась… иногда чувствуешь себя одиноким, даже среди людей. Поэтому я всегда прятал это за шутками и смехом.