– Так ты ж вроде в кресле сидишь, – пошутил Дантист.
– А ещё врач называешься, – шмыгнув носом, заметил Аристократ.
– И что, – спросил Черемных, – ты не знаешь, что с этим делать?
– Терпеть?!.. – Аристократ обиженно посмотрел на Зинку наивными простоквашными глазами, широко расположенными на круглом веснушчатом лице.
– Ну, зачем, чаще всего этот вопрос решается с помощью некоего нехитрого приспособления, напоминающего грушу. Но только напоминающего, есть его нельзя, оно резиновое… А на будущее запомни мой совет: экзотическую пищу нужно потреблять умеренно.
– Для меня теперь, в соответствии с легендой, борщ – сплошная экзотика, – вздохнул Аристократ.
– Страдаешь? – Вопрос Зинки прозвучал сочувственно. Аристократ пожал массивными плечами. – Ничего, привыкнешь. Ты вспомни, как в Джамалтаре тебе пришлось отказаться от любимой свинины. И ведь как-то пережил, привык к баранине. Перестроился организм. И сейчас перестроится.
– Баранина – совсем другое дело. Это ж мясо! – ухмыльнулся Аристократ.
– А мне фруктовая диета только на пользу, – весело подключилась к разговору Герцогиня. – В сочетании со СПА-процедурами и солнечными ваннами – такой, я вам скажу, эффект!.. Всё-таки тропики – это моё. Я там буквально расцветаю.
– Ты и в тундре будешь выглядеть на все сто! – Зинка не скрывая восхищения, окинул взглядом её пропорционально развитую и весьма соблазнительную фигурку.
– Да-да, дорогая, даже там, в заснеженной пустыне, ты будешь цвести и пахнуть. Потому что ты – само совершенство, – вставил щедрый на комплименты Дантист.
Теперь даже Скиф заинтересовался – скосил глаза на Герцогиню, словно до того её не видел.
Лицо, шею, открытые плечи и руки спецагентессы покрывал ровный, приятного бронзового оттенка загар. Чёрные волосы (свои, некрашеные) живописно падали на плечи. На фоне загорелого лица неожидаемо ярко горели голубые глаза. В улыбке девушка привычно по-голливудски обнажала белые и ровные, словно созданные для рекламы услуг стоматологической клиники, зубы.
Зинка перевёл взгляд с Герцогини на Дантиста, потом на Аристократа. В очередной раз подумал: «И что она нашла в этом увальне? Как бы замечательно они смотрелись в паре с Дантистом…»
Себя рядом с Герцогиней Зинка почему-то не представлял.
…Герцогиня и Аристократ были вместе много лет (ещё с разведшколы). Сначала их союз вызывал удивление у многих, если не сказать – у всех.
Она – красива, как богиня, сложена, как модель, порывиста, в меру кокетлива. Правда, иногда случалось – не в меру. Шлея под хвост попадёт, или обидится за что-то на своего дружка. Но это по жизни. На задании Герцогиня могла быть любой. Чаще всего исполняла роль стервы (руководство решило, что эта роль – её).
Он – обладатель наипростецкой внешности. Рыхловатый, но только с виду; на деле – груда тренированных мышц, железным корсетом оплетающих прочный костяк. Флегматичный до безобразия (опять же, не факт). Медлительный в мыслях (конкретный обман) и в движениях (тут уж ничего не поделаешь). Эти качества Аристократ очень умело использовал: часто брякал что-нибудь невпопад, вообще нёс какую-то бредятину, – одним словом производил впечатление туповатого, не отягощённого многими знаниями человека. Оперативный позывной «Аристократ» он получил благодаря ироничному складу ума начальника разведшколы генерала Колчина.– Я даже думаю, что и в рубище ты всё равно будешь выглядеть, как Герцогиня, – скаламбурил Зинка.
Дантист и Аристократ оценивающе посмотрели на горделиво распрямившую и без того прямую спину девушку, видимо, пытаясь представить её в рубище.
Скиф, который, наверное, решил, что даже один его косой взгляд на героиню разговора – явный перебор, невозмутимо продолжил пить кофе. Казалось, он думал о чём-то вечном, на самом деле – внимательно слушал трёп друзей и одновременно вспоминал тот кин-гири, который получил от Ларки (Лариса – таково «гражданское» имя девушки) при попытке её малость потискать, а может, и запечатлеть на её устах поцелуй. А дальше – по обстоятельствам.
В тот запомнившийся ему день Герцогиня вышла из душа после тренировки в спортзале – расслабленная, с лёгкой загадочной улыбкой на красивых губах. Её волосы – тогда ещё коротко остриженные – торчали во все стороны и в них серебрились капельки воды; гибкое, как у кошки, тренированное тело туго перетянуто белым махровым полотенцем. Она шла, глядя под ноги, и улыбалась чему-то своему, но Скиф, вдруг сексуально озаботившийся, счёл её улыбку за готовность к флирту, и, грубо схватив, прижал девушку к стене.
Вообще-то поступок Скифа выглядел глупо (если не дать более радикальное определение) – ведь парень знал о симпатии к Герцогине Генки Волченкова (то бишь Аристократа) и догадывался, что она, эта симпатия, взаимна.