До сих пор помню наш выпускной вечер, и как красива была она тогда, и как я все не решался пригласить ее танцевать. А потом она вдруг неожиданно исчезла из актового зала, и я бегал по шкальным закоулкам в поисках. И нашел! Они с Алексеевым целовались в закутке у спортивного зала… Как же я тогда переживал — даже сейчас слезу прошибает, когда вспоминаю!
А потом началась абитуриентская гонка. Ленка, как и ожидалось, без особых проблем поступила в Техноложку, Лешка Алексеев вдруг подался в Горный, а я еще чуть раньше их успешно провалился в Мухинское. Мама — старший научный сотрудник Русского музея и сама в прошлом выпускница этого училища — имела, разумеется, определенные связи и там, но на сей раз принципиально не стала их использовать. Да и правильно, в конечном итоге — сейчас я это отчетливо понимаю. До армии мне оставался еще год, и, чтобы не сидеть у матери на шее, пошел я работать. Отец моего приятеля Сереги Гизунова трудился в грузовом автопарке, расположенном неподалеку от дома, и устроил меня туда учеником автослесаря.
Это был мужественный поступок, поскольку оба моих родителя, будучи кончеными гуманитариями, в жизни не держали в руках никаких инструментов, кроме авторучки. Соответственно, обучить меня хотя бы основам какого-либо ремесла предки просто не имели возможности. Стыдно сказать — в пятнадцать лет молоток в руках толком держать не умел… Так что в своем ученичестве я и мозоли натер, и шишек набил, и насмешек натерпелся. Но, тем не менее, благодаря дяде Саше уже через полгода относительно неплохо разбирался в ходовой части автомобиля и даже мог самостоятельно выявить и устранить некоторые поломки. Потом и двигатель освоил — позже это не раз выручало.
А год тот пролетел незаметно. С Ленкой во дворе мы практически уже не виделись. Я убегал на работу к восьми и возвращался около шести, а то и позже, причем достаточно уставший. Первое время, с непривычки, так вообще ни до чего было: поесть, в душ и спать. Даже дзюдо забросил. У Ленки же появилась своя — студенческая — компания, так что пути наши разошлись. По весне меня, как и положено, призвали в армию. Отслужил. Потом — школа милиции, снова служба…
Впрочем, извините! Сейчас не обо мне речь.
Ленка, как это и положено даме, опоздала. Она появилась как раз в тот момент, когда я уже начал думать, что все это мне приснилось, а официантка в третий раз поинтересовалась, буду ли я, наконец, еще что-нибудь заказывать, кроме стакана минеральной воды. Идею взять пока хотя бы чашечку кофе я категорически отверг. Во-первых, этот прием уже использовали братья Вайнеры в бессмертном сериале, а я шаблонов, как вы знаете, не люблю, а во-вторых — попросту жарко.
— Ой, Павел, какой ты стал… Настоящий полковник! — затараторила моя подруга, весело улыбаясь. — Прости, пожалуйста, что опоздала. Сам знаешь, как у нас сейчас транспорт ходит.
— Я жду тебя уже двадцать лет, поэтому лишние двадцать минут на этом фоне не значат абсолютно ничего.
С этими словами я извлекаю из-под стола букет цветов. Ленка довольно улыбается. Мои переживания ей, между нами говоря, по барабану, но комплимент, да еще цветы — какая же женщина останется равнодушной. Она усаживается за столик и смотрит на меня своими огромными глазищами. Я, естественно, начинаю «таять» и, дабы не стечь со стула мокрой лужицей, извлекаю из кармана пачку «Парламента» — специально раскошелился ради встречи — и протягиваю ей. Ленка отрицательно качает головой. Я закуриваю и деловитым тоном, как бы настраиваясь на длительный вечер, интересуюсь:
— Что будем пить?
— Ничего. Давай как-нибудь в другой раз, ладно?
Та-а-а-к! Размечтался… «В другой раз» в данном контексте означает, во-первых, что она торопится, и ей необходимо срочно перейти к делу, а во-вторых, что этого самого другого раза попросту не будет. Во всяком случае до тех пор, пока я снова не понадоблюсь в качестве «домашнего милиционера».