— Очухался? — хмуро поинтересовался один из них.
— А что? — настороженно спросил хозяин квартиры.
— Бабки давай! — повысил голос визитер. — Что же еще…
— Какие бабки???
— Ты что — совсем ни х** не помнишь?
— Да вы что, ребята, я же…
В этот момент один из парней — тот, который не принимал участия в диалоге, — коротко замахнулся и нанес Мише резкий и сильный удар кулаком в лицо. Тот отлетел к стене и, ударившись об нее затылком, медленно сполз на пол… Очнулся он спустя некоторое время от того, что один из давешних собутыльников, имени которого хозяин, тем не менее, не помнил, поливал его холодной водой из металлической кружки. Непрошеных визитеров в квартире уже не было. Гойхман тыльной стороной ладони потрогал уголок рта, откуда тонкой струйкой все еще сочилась кровь, и, сплюнув сгусток, не вставая с пола, поинтересовался:
— Кто это такие были?
— Ты чего, б***ь, и вправду не помнишь ни х**? — удивленно переспросил тот, который поливал Гойхмана водой.
— А что я должен помнить-то?
— Ну, пи***ц… Ты ж ему машину разбил!
Вот тут уж Михаил обалдел окончательно. Что за ерунда — какую машину?! Да и как он мог разбить кому-то машину, если отродясь не имел своей и вообще за рулем никогда в жизни не сидел? Но новые друзья, как оказалось, в отличие от самого хозяина квартиры, все прекрасно помнят. По их рассказу, в разгар пиршества, протекавшего на кухне, Гойхман, рассказывавший что-то своим приятелям, так активно размахивал руками, что сшиб стоявший на подоконнике горшок с засохшим цветком. Окно ввиду жары было раскрыто настежь, и этот горшок, падая с восьмого этажа, угодил прямо на стоявший на тротуаре возле дома «БМВ»…
— Там, говорят, крышу помяло здорово. Как только не пробило — х** его знает… — горестно вздохнул один из рассказчиков, сочувственно глядя на притихшего Мишу. — И лобовое стекло расколотил. А во дворе кто-то видел, откуда цветок выпал. Они тебя и заложили.
— А чья это машина? — поинтересовался Михаил. — Я тут не помню никакой «БМВ».
— Ты чего — с Луны упал?! Это ж Кондуктора тачка. Сам — из блатных, а сюда к телке приезжает — она в этом доме живет. Он тут всех держит. Ты что — про него никогда не слыхал?..
— Как ты сказал?.. Кондуктор?! — перебил я Гойхмана, который сбивчиво и уже достаточно долго рассказывал мне всю эту историю.
— Это они так сказали.
— Ты точно помнишь, что именно Кондуктор?
— Точно. Я еще их спросил — он что, в трамвайном парке работает? А они засмеялись и говорят: «Ему на х** работать не надо».
— А машину эту ты видел? В тот день или раньше?
— Нет, никогда вообще. А за тот день я вообще ничего не помню — до того, как эти двое пришли по поводу машины.
Я открыл сейф и, порывшись в нужной папке, достал оттуда фотографию Соколова.
— Смотри — он?..
Миша недоверчиво поглядел на снимок, а затем неуверенно пожал плечами:
— Похож, кажется.
— Так… Ладно — продолжай!
Картину происшедшего собутыльники расписали Гойхману настолько красочно, что тот даже не задался вопросом, почему это они все помнят, а он — нет? Пили-то из одной бутылки (вернее — бутылок), и все поровну… Серое вещество его головного мозга, несмотря на выпавшие на его долю нелегкие испытания, еще продолжало хоть и со скрипом, но функционировать. Поэтому, едва новоявленные приятели ушли, Михаил задумался. Убедившись, что одного горшка на окне действительно вроде бы недостает, он спустился во двор и внимательно осмотрел тротуар и газон под окном. Осколки цветочного горшка были найдены им без труда… Однако, будучи в прошлом преподавателем начертательной геометрии, Гойхман так же без труда установил, что, если горшок просто столкнуть с подоконника, то даже с высоты восьмого этажа он все равно упадет на газон, а никак не на асфальтовую дорожку, отстоящую от стены дома на добрые пять метров. Да и не помнит он вообще, чтобы горшок вниз падал…