№***** от 10.09.**** г.
Исследованием образцов растительного вещества, представленного из РУОП по Санкт-Петербургу и Ленинградской области при отношении № **** от 10.09.*** г., в трех конвертах весом соответственно 4,8 г; 3,4 г; 5,0 г установлено, что во всех трех конвертах содержится растительная масса — марихуана.
Эксперт Амосова Т. Ф.»
Хотя тот факт, что представители южных республик возят в Питер (и не только в Питер) наркоту, не известен разве что младенцу и на сенсацию никак не тянет, все же около тридцати килограммов марихуаны — «это вам не около почему!» — как любил повторять прапорщик Трофимчук в бытность мою на военной службе. Тем паче — если взять с фигурантами. Начальство такие дела страсть как любит, и именно поэтому эти интересные бумажки я показываю только вам. Наверху об их существовании даже не догадываются! Голову даю на отсечение: узнай генерал об этой марихуане — немедленно пошла бы команда: «Брать наркоторговцев с поличным!» Потом материал попал бы в городскую, а оттуда — почти наверняка — и в министерскую сводку. Есть чем отчитаться…
Знаете, какая меня еще мысль частенько занимает! А вот как со всеми этими показателями в войну дело обстояло? Крамола, может быть, но все же рисуется мне при этом такая картина…
Вызывает знаменитый начальник партизанской бригады командира одного из своих отрядов и говорит ему строгим голосом:
— А что у тебя, Петро (Михайло, Грицко и т. п.), с планом по взрыву мостов?
— Стараемся…
— То-то я и вижу, что стараетесь, — передразнивает батька. — В прошлом году за второй квартал ***дцать восемь мостов подорвали, а в этом — только ***дцать два!
— Так в прошлом году мы в другом месте стояли! — разводит руками командир. — Там и речек было много, и оврагов. А здесь, почитай, одни болота. Откуда мостам взяться-то?
— Ты мне брось демагогией заниматься! Из-за твоего разгильдяйства и у всей бригады показатели плохие. Из Москвы уже по этому поводу звонили. Или, по-твоему, в Ставке хуже тебя соображают, сколько и чего взрывать надо, а?!
— Не хуже, конечно, — понуро соглашается тот, сраженный неотразимостью аргумента.
— То-то! Так что иди — думай… Три дня сроку тебе даю.
Петро (Михайло, Грицко) вяло козыряет и выходит. В дверях он сталкивается с командиром соседнего отряда, направляющимся «на ковер».
— А что у тебя, Павло (Мыкола, Сашко), с планом по поимке языков? — доносится из землянки зычный голос комбрига…
А наш герой — тот, у которого с мостами недобор вышел, — возвращается в отряд, вызывает к себе в землянку начальника штаба с комиссаром, и начинают они думать, как выходить из создавшейся ситуации.
— В Карасевке мост есть… — робко предлагает начальник штаба после некоторого раздумья. — Деревянный, правда, и узкий — машина по нему не пройдет, — но для количества вполне сойдет.
— Тю!.. Сказал тоже! — вскидывается комиссар. — Так ведь немцы им почти не пользуются — местные только. Да мы ж сами по этому мосту в Карасевку ходим. Продукты, то да се…
— Меньше будете в деревню шляться! — парирует начштаба. — На «то да се…»
— А жрать ты что будешь? — не сдается политработник.
— Если мост не взорвем — то нам всем троим вскорости баланду жрать придется! — язвительно замечает командир.
— А речку и вброд перейти можно, если понадобится! — вставляет ободренный поддержкой сверху штабист.
— Экий ты умный — «вброд»! — передразнивает комиссар. — Не июль, поди!
— А ты что — «то да се» отморозить боишься? — повышает голос командир отряда. — Так он тебе, может, через месяц-другой уже не понадобится… Короче, слушай боевой приказ: мост в Карасевке взорвать к е**ной матери!
И, припомнив последнюю фразу командира бригады, добавляет:
— Два дня сроку даю! Идите — думайте…
Чушь, скажете? Ну, дай-то бог…
А вот нас, повторяю, моментально заставили бы хлопнуть кавказцев с поличным, угробив при этом саму изначальную идею операции. Посему я молчу — и вы меня, пожалуйста, не выдавайте…