Выдвинутое было предположение о том, что эти сумки специально оставлены, чтобы проверить Волкова «на вшивость», мы практически сразу отвергли. Для подобного рода проверок вполне достаточно положить в шифоньер пакет граммов на триста-четыреста, а тридцать кило — это уже излишество. Так что друзья наши, видимо, промышляют сим грязным делом регулярно. Поэтому два вышеупомянутых листочка, рапорт и справка эксперта на всякий случай аккуратно подшиты в другую папочку — есть у меня таковая — до поры до времени. Даст бог, вернемся и к Сулейманову с Мамедовым, и уж тогда нам будет о чем побеседовать.
А пока названные граждане, как вы уже знаете, вновь продлили неофициальный договор с Волковым, который, пользуясь тем, что это необходимо по сценарию, в тот же вечер снова основательно нарезался. Причем сделал это не в одиночку, а с двумя «коллегами» с толчка, Петей и Сережей. Пятьдесят долларов — это все же сумма… Южане вечером из квартиры благоразумно удалились, так что застолье протекало чисто по-русски: с песнями, матюгами, выяснением отношений и — разумеется! — до последней копейки. «Запомни, Павел: ты постоянно должен сидеть без денег. Если появятся — пропивай, теряй, давай взаймы — без отдачи… Боярышник этот свой пей! Вернее, делай вид, что пьешь. Пузырьки пустые по квартире разбрасывай. Пусть видят, что ты — конченая мразь и тебя можно легко посадить на крючок…» — говорил ВБ во время инструктажа у меня на кухне. И Паша, надо отдать ему должное, старался изо всех сил…
На следующее утро он, морщась от головной боли и источая резкий запах боярышника, который не забывал периодически покупать у Шабалиной, попросил у кавказцев «на ремонт организма». Расим — тот, что постарше, — поморщился и, презрительно усмехнувшись, протянул Паше помятую купюру:
— На, а то совсем плохой…
И с этого момента отношение южан к хозяину квартиры резко переменилось. В этом, разумеется, есть и определенная «заслуга» Волкова — алкашей кавказцы не переваривают изначально. Но, сдается мне, это не главное. Пашка ведь и раньше каждый день пил, но при этом был для квартирантов чуть ли не лучшим другом. А дело в том, что накануне днем, буквально через час после упомянутого мною в рапорте разговора Волкова с Мамедом, «наружка», вновь по нашей заявке начавшая опекать Раджабова, зафиксировала его встречу с шашлычником. Причем, вопреки обыкновению, они беседовали довольно долго. К сожалению, приблизиться на достаточное расстояние, чтобы слышать подробности, сотрудники не могли, но мне представляется, что сейчас квартиранты должны будут что-то предпринять — выражаясь нашим языком, перейти к очередному этапу операции.
Так оно и вышло.
В тот же день — 14 сентября — Волков явился домой около пяти часов и, к своему удивлению, застал дома обоих квартирантов, сидевших около стола в глубокой задумчивости. Увидев вошедшего в комнату Павла, один из кавказцев — Сулейманов — подошел к нему вплотную и неожиданно спросил:
— Паша, где деньги?
— Какие деньги?! — удивился Волков.
— Не понимаешь… — процедил кавказец сквозь зубы и неожиданно с размаху ударил того кулаком в живот.
Бил не то чтобы очень уж сильно, и Паша охнул больше не от боли, а от неожиданности. В школьные и студенческие годы Волков, как вы помните, активно занимался боксом, поэтому инстинктивно амортизировал удар и, как он много позже мне признался, в первый момент с превеликим трудом подавил желание немедленно отправить обидчика в глубокий нокаут хуком справа. Но, к счастью, профессионализм взял свое: Паша согнулся в три погибели и, изобразив на лице боль, недоумение и испуг, опасливо отодвинулся от Сулейманова.
— Э-э-э, подожди! — встрял другой кавказец — Мамедов. — Зачем сразу драться?! Можно же и спокойно поговорить с человеком.
— Как спокойно говорить, если он деньги ворует! — не унимался первый.
— Какие деньги? — обиженно переспросил Волков. — Вы же мне сами дали утром…
— Те деньги забудь! — поморщился южанин. — Это другие.
— Какие другие? — Здесь уже Паше удивление разыгрывать не пришлось — он и вправду не понял, о чем идет речь.
— У меня в куртке семьсот долларов было, — терпеливо пояснил Мамедов. — Вечером сам в карман клал, а утром их там не нашел.
— Не брал я никаких долларов.
— Значит, друзья твои взяли! — прошипел Сулейманов, вновь приблизившись к Волкову.
— А чего вы у меня тогда спрашиваете? — Паша, вновь старательно изображая испуг, отступил за спину Мамедова. — У них и спросите.