Валерий Гусев. Оперативный рейд. Повесть
АЭРОДРОМ «ВНУКОВО». 1941 ГОД, НОЯБРЬ
По-зимнему камуфлированная «эмка», миновав тройку настороженно застывших курносых истребителей, неуклюжий транспорт, круглобокий бензозаправщик и двукрылую «Чайку», на которой оружейники, дуя на застуженные пальцы, меняли пулеметы на пушки, остановилась возле «По-2», сиротливо подрагивающего на ветру. Возле него ходил техник и озабоченно постукивал гаечным ключом то по стойке шасси, то себя по сапогу с меховым отворотом.
Пилот уже сидел в кабине — в крохотной открытой ячейке, отгороженной от тугого встречного потока лишь тонким прозрачным козырьком. Для штурмана или пассажира — такая же сиротская ячейка с ручным пулеметом.
Из «эмки» вышел автоматчик, открыл и придержал заднюю дверцу. Молодой паренек, с пистолетом на боку и с плотной кожаной сумкой через плечо, по фамилии Тишкин, летел на фронт уже в пятый раз. Два из них — в тыл противника, в расположение партизанской бригады.
Техник снял с плоскости и помог ему надеть парашютный ранец, подогнал ремни. Пилот, перегнувшись через борт, протянул летный шлем и летные очки.
Над кромкой леса нехотя показался край солнца, кроваво осветил заснеженные вершинки елей. В расчалках плоскостей тоненько звенел ветер.
— От винта!
Техник крутанул винт. Раз, другой. Двигатель чихнул, с трудом просыпаясь на утреннем морозе. Схватился. Сперва нехотя, а затем все шустрее закрутил лакированную двухлопастную деревяшку винта; она превратилась в сплошной сверкающий круг. Потянула самолет к взлетке, набрала обороты и подняла его в воздух. Со стороны — будто чуть пробежав, он, сопротивляясь встречной легкой поземке, упруго подпрыгнул, завис в воздухе, задрав нос и стрекоча затихающее, сделав вираж, взял курс на запад.
Ушла на очередное задание воздушная единица «Летной группы» фельдъегерской службы…
Фельдъегерская «Летная группа» была сформирована уже на восьмой день Великой Отечественной. Входила в состав московской эскадрильи особого назначения. В первое время матчасть ее составляли старенькие, тихоходные и практически невооруженные самолеты.
Но что делать? Война требовала. Связь на войне, известное дело, не менее важна, чем боеприпасы. А уж фельдсвязь — главное звено в управлении войсками. Она давала возможность высшему командованию оперативно обмениваться секретной информацией со штабами фронтов и армией, партизанскими соединениями, учитывать эту информацию при разработке планов крупных боевых операций, при решении стратегических задач.
«Летную группу» подготовили за несколько дней. Ее сотрудники ускоренно прошли спецобучение: стрельбу изо всех видов легкого оружия, тренировочные прыжки с парашютом, основы штурманского дела, ориентирование и главное, пожалуй, — изучение служебных инструкций. Основное содержание которых было простым: доверенная фельдъегерю оперативная информация ни при каких обстоятельствах не должна попасть в руки противника.
И кажется, за всю войну таких случаев не было. Традиции от Теодора Нетте были сильны, а в годы войны еще более окрепли.
Каждый фельдъегерь, забираясь в кабинку биплана, не знал, вернется он обратно или нет. Он знал только то, что уж «туда» долететь обязан… И они летали. На неспешных беззащитных самолетах. Иной раз не зная, что их ждет при посадке. Обстановка на фронтах менялась порой быстро, неожиданно. Летит секретный приказ Ставки в штаб дивизии, а здесь уже дислоцированы тыловые подразделения. Или — много хуже — вражеские войска. А то и так бывает: встретили самолет на лесной поляне не радостные бородатые партизаны, а вооруженный до зубов отряд эсэсовцев… Пилот погиб, фельдъегерь ранен, окружен. Слабеющими пальцами он не свои раны бинтует — он прибинтовывает гранату к сумке с документами и кладет ее под себя. Потому что в этих бумагах — судьбы, а то и жизни сотен тысяч людей…
Да и в небе — опасности со всех сторон. Противовоздушная оборона — зенитки, пулеметы; немецкие истребители. Которым в удовольствие безнаказанно завалить двукрылую стрекозу — одно развлечение.
Однако летали. И самую слабость бипланов пилоты взяли на вооружение, их недостатки сделали достоинствами.
Конечно, когда тихоходный самолет медленно плывет в вышине, он становится крайне удобной мишенью для зенитчиков. Но если он идет бреющим полетом — а такие самолеты буквально стригли поверхность земли, — он практически неуязвим. Рукой достать можно, а в прицел поймать не успеешь. Почти бесшумно появился, мелькнул над головой и исчез вдали.
Подобный маневр пилоты применяли и при нападении вражеских истребителей.
В этом полете, из-за особой важности документов, «По-2» с фельдъегерем Тишкиным сопровождал наш «ишачок». Он барражировал на высоте в полтора километра, осматривал горизонт и был готов кинуться на выручку.
Ему пришлось это сделать. Сверху на биплан свалились два «мессера». Пилот нырнул к земле и помчался над лесом так низко, что срывал винтом снег с верхушек деревьев. Истребитель отважно бросился на одного из немцев, завязал с ним бой. Второй «мессер» снизился настолько, насколько решился, и атаковал «По-2». Тот заметался, пропуская справа-слева цветные трассы пулеметных очередей. Прижался еще ниже, порой чуть ли не задевая концами плоскостей макушки елей.
«Мессер» сделал второй заход, с ревом промчался над бипланом. И снова пилот сумел увести машину от пулеметного огня. Она, казалось, уже не летит, а бежит заснеженной просекой, едва не цепляя шасси пеньков и валежника. Третий заход, очередь из двух пулеметов.
— Держись! — услышал Тишкин в шлемофоне голос пилота. — Падаем!
Он сделал вираж и направил самолет на крохотное озерцо, мелькнувшее впереди.
Тишкин выпустил последнюю бесполезную очередь и изо всех сил уперся руками и ногами в переборку.
Самолет коснулся земли, подпрыгнул, словно его подбросило, немного пробежал, обо что-то ударился, скапотировал и загорелся.
Чуть подальше упал и увлекшийся погоней «мессер», срубив правой плоскостью верхушку ели…