— Ошибка это, гражданин следователь. Если раз замаран, значит, все теперь лепить можно, так, по-вашему, выходит? — Серов с наигранным недоумением разводит руками.
— Нет, Серов, не ошибка. Где вы были 11 октября вечером?
— У одной знакомой.
— Адрес, фамилия?
— Уехала она. Куда, не знаю.
— Когда вы пришли от знакомой?
— Утром…
— Обманываете, ваша мать говорит, что вы вернулись в тот же вечер.
— Правильно, я забыл.
— Вы же понимаете, Серов, ваши ответы не убедительны, а чистосердечное признание является смягчающим вину обстоятельством.
Один из лучших милиционеров-шоферов Кировского РОВД В. А. Кузнецов.
На другой день Рябцев решил провести следственный эксперимент на месте происшествия. В ходе его Серов не выдержал и признал свою вину. На допросе он рассказал…
…За окном шел дождь. Во дворе дома взбухала и пенилась лужа, где россыпью плавали пожухлые кленовые листья. Из-за свинцовых туч рано смеркалось.
Серов не торопился зажечь в комнате свет. От скуки лежал на кровати, закинув ноги на спинку. В голове шумело от изрядно выпитого вина. Много курил. И сизый сигаретный дым стойко завис над всей нехитрой обстановкой еще совсем недавно нежилой комнаты. Отбыв заключение, он приехал к матери в Ярославль. Устроиться работать не торопился, говорил, «работа не волк — в лес не убежит». Хотел осмотреться, прикинуть, как жить дальше.
Настроение Серова было прескверным. Кончились деньги, и он считал, что прочно сел на мель.
«Фигура, подонок, проиграл червонец, обещал на другой день отдать, а вторую неделю не показывается», — мысль о дружке показалась тем спасительным вариантом, который мог бы хоть как-то поправить дела Серова. Потянувшись за сигаретой, он стал перебирать в памяти те места, где можно было встретить давнего знакомого и напомнить ему должок. Серов почувствовал, как закипает в нем злоба. Резко поднявшись, выплеснул в стакан остатки вина. Выпил одним глотком и жадно затянулся сигаретой. Шагнул к кровати, из-под подушки взял нож. Так для Серова спокойнее. Можно было ее опасаться, что в своем кругу Серову кто-то воспротивится, не выполнит его волю, его желания.
…Фигура сделал все, чтобы забылась обида дружка. Мелко льстил, сладко угощал Серова в ресторане. Говорил, похлопывая по плечу Серова: «Ничего, живы будем — деньжат достанем. Махнем на юг. Погреемся на солнышке, покупаемся в море. Ах, море в Гаграх…» Фигура запел про пальмы и южное море, которые были пределом его мечты. Серов пьяно улыбался. Все шло наилучшим образом. Прочь, тревоги!
Захотелось еще выпить, но денег уже не было.
— Надо бы одолжить у кого-нибудь, — предложил Фигура. Пошатываясь, Серов вышел в фойе ресторана и увидел мужчину средних лет.
— Корешок, займи пятерочку, завтра отдам или часы купи.
— А я не банк и не сберегательная касса, чтобы деньги выдавать, а часы — свои есть.
Мужчина отвернулся, считая разговор законченным. Ослепленный яростью, не отдавая отчета своим действиям, Серов выхватил нож и ударил в спину незнакомца…
Закончить дело Вячеслав Сергеевич Рябцев передал другому следователю. Свою работу он выполнил полностью и теперь оставалось подготовить дело для судебного разбирательства. А на очереди — новые материалы, другие встречи, не менее сложные и ответственные. Такова у него профессия — искать истину, и Рябцев считает, что выбор он сделал точно. Это стало его призванием.
Рябцев начинал свою трудовую биографию, как и многие его сверстники. Антонина Михайловна Рябцева мечтала, чтобы ее Слава после школы поступил в институт. Никогда и виду не показывала, что трудно порой бывает одеть-обуть сынишку. Часто прибаливала, но старалась, чтобы сын учился и чтобы из него вышел толк. Да разве утаишь что от родного человека? Слава видел — матери покой нужен, лечение. И он решил. Придя со школьного выпускного бала, твердо сказал: «На завод пойду, работать буду». Антонина Михайловна в душе была согласна с ним. Добрые люди помогут парнишке и жизнь узнать, и верный путь выбрать.
В механическом цехе Первомайского стекольного завода, что на Смоленщине, паренька первым встретил Иван Григорьевич Савчук.
— Буду тебя рабочей науке обучать. Пойдем, покажу станок.
И загляделся в тот день на своего наставника. Красиво работал токарь, по высшему классу. Немало тогда Вячеслав резцов перепортил, но руки не опускал. Терпеливо изучал сначала самые азы токарного дела. Через три месяца Савчук сказал: