Я обвела взглядом весь обруч барной стойки, в центре которого копошились трудяги ночной смены. «Если бы Миша был там – не задумываясь, утащила бы его в туалет» – сверкнула мысль в моей голове. Я тут же поморщилась и мысленно дала себе пощечину, а в следующую секунду уже знала способ избавиться от стресса.
Клуб кипел от напряжения и стонал от восторга, ничуть не выдохшись к утреннему часу. В воздухе пахло сладким кальянным дымом, горячим потом и похотью. К носу пробирался тошнотворный запах травы от молодой компании и тут же терялся в тяжёлом запахе духов и алкоголя.
Невозможно было пробраться на танцпол, не задев по дороге пару плеч и не получив несколько неловких ударов от экспрессивных танцоров. Музыка сопровождала мой путь, ди-джей закольцевал истерический бит, нагнетая обстановку. Звук нарастал, готовясь взорваться в любую секунду, и когда я нашла себе кусочек пространства, прогремели басы. Я закрыла глаза, чтобы отстраниться от яркости всей палитры цветов вокруг, но сквозь веки бесцеремонно просачивался свет. Мельтешил стробоскоп, гудела толпа, но всё это не раздражало, а вибрировало в теле, встряхивая в венах кровь.
Мне было наплевать, как я выгляжу со стороны, как и большинству вокруг. Чем свободнее я позволяла своему телу двигаться, тем легче становилась моя голова. Чем больше хватала воздуха, тем раскованнее двигалось тело. Руки бесконечно порхали где-то наверху, отбивали энергичный ритм трека, тянулись к свету и поднывали от напряжения в мышцах. Лицо тут же покрылось испариной и затерялось среди сотен таких же. Волосы лавировали от резких взмахов головы, врезались плетьми в лицо и били по плечам. «Нужно подстричься», – подумала я и снова провалилась в расслабляющий транс.
Когда руки уже не держались на весу, ди-джей сжалился и сменил сумасшедший Rave на ритмичный G-House. Мои руки опустились и поползли по телу, очерчивая талию и огибая бедра, которые плавно вырисовывали музыку. В какой-то момент я запрокинула голову к свету, не прекращая чувственных движений. Собрала пальцами влажные от пота волосы и распахнула глаза, чтобы удостовериться, что не сплю. И увидела не сон, а одинокую узнаваемую фигуру.
Он стоял на самом верху, облокотившись на ограждение темной лестницы, и пристально наблюдал. Я видела его лицо лишь по долям секунды, когда белый луч, кружащий по залу, пробегал под потолком. Этих мгновений оказалось достаточно, чтобы понять: он смотрит на меня, будто следит, чтобы не натворила глупостей, подобных тем, что уже натворил он.
Я была не в силах обнаружить в себе смущения, а в нём раскаяния, поэтому не нашла больше выхода, кроме как не обращать внимания и не находить его в темноте. Всего пару минут спустя, когда я снова открыла глаза, лестница уже оказалась пуста.
Никогда в жизни я не завидовала добропорядочным людям. В особенности тем, кто став свидетелем проявления хоть капли подлости, спешил осудить человека. Я как раз всегда считала это проявлением зависти по правилу: я сам никогда не осмелюсь себе такого позволить, а потому и ты не смей. А может, мне всего лишь не нравилось видеть это возмущение в свою сторону, поскольку я сама не забывала осудить свои поступки. Даже не помнила случая, чтобы меня не пожирала совесть за подлость. Но с тех пор, как я открыла для себя мир размытых границ и забытых законов – многое себе простила.
Стоит ли говорить, как я стала относиться к Вере? Я смотрела на эту превосходную женщину и вместе с уколом зависти, который всегда имел место быть, чувствовала ещё и наплыв ревности. Мозгом понимала, что Вера стала куклой в игре Дани, но моя ненависть стремительно росла.
Казалось, что Вера попадалась мне на глаза гораздо чаще, чем прежде. Все вопросы, связанные с гостями, хостес стала решать со мной напрямую, хотя всегда предпочитала перекидывать эту обязанность на других.
Надолго мне запомнилась приторная горечь чувства, когда вечером я увидела их вместе. Даниил стоял в холле и разбирал бумаги на стойке, ворча что-то в своих мыслях. Вера улыбалась, как девочка, увидевшая вживую принца из любимого мультфильма.
– Добрый вечер! – поздоровалась я, проходя мимо.
– Привет, Рита. – Вера отломила мне кусочек сладкой улыбки, испечённой для него. Даниил, будто был обиженным мальчиком из группы детского сада, а не серьезным бизнесменом, вовсе промолчал.