Эта часть сна мне приятна, сквозь сон я чувствую, как внизу живота начинается зуд, понимаю, что как только проснусь, обнаружу между ног влагу. И я не просыпаюсь. Мужчина возвращается с поцелуями, но на этот раз не заостряет внимание на моём животе, не кусает, но и не целует. Только когда он оказывается со мной лицом к лицу, я вижу Даню, его строгий взгляд и разомкнутые губы, ломаные линии которых стёрлись от поцелуев, порозовели и сделались мягкими.
Открыв глаза, я не могла назвать этот сон кошмаром, но я задумалась. Что пыталось донести до меня моё подсознание? Укоряло в моей безнравственности или заставляло помнить о согрешениях Дани?
Я слышала, как он подошёл и опустился на краешек постели. Уже снова провалившись в сон, почувствовала, как Даня скинул с моей шеи прядки волос и, едва касаясь кончиками тёплых пальцев, провёл по коже до плеча. Первой моей мыслью была: «нужно сходить в парикмахерскую, раз волосы снова ложатся на плечи». Лишь потом я расплылась в счастливой улыбке и уже не хотела тонуть в теплом сне, потому что утонула в этой нежности. Стоило мне подумать, что этот мужчина ещё не был настолько нежен со мной, как он опустил к моему плечу прикосновение губ, окончательно захлестнув меня чувствами.
– Замечательный сон. – Вырвались из меня слова, прозвучав скрипуче ото сна.
– Спи, – тихо шепнул он. – К вечеру вернусь.
– Посиди со мной ещё минуту. – Я потянулась и отыскала его руку, чтобы прижать к своей щеке. – Иначе потом я проснусь и сама себе не смогу доказать, что твоя нежность случилась наяву, а не приснилась мне.
Он исполнил мою просьбу, остался. Придвинулся ближе и обнял за плечи. Мы провели в тишине это время, пока Даня после тяжёлого вдоха не заговорил:
– Я пришлю людей, чтобы ты с ними отправилась в свою квартиру и забрала вещи.
– Почему это звучит как приказ? – нахмурилась я и оторвала голову от белоснежной подушки. – Разве ты не должен спросить, хочу ли я к тебе переехать? Может мне не хочется жить с тобой в пустых комнатах? – окинув прищуренным сонным взглядом белые стены, я вспомнила ряды пожелтевших лилий, которые была счастлива больше не лицезреть.
– Зачем ты возмущаешься? – он сверкнул веками. – Зачем? Если ты согласна остаться со мной в пустых стенах так же, как я готов переехать в твои десять облезших метров?
После этих его слов мне уже не хотелось пояснять, что возмущаюсь я не из-за переезда, а из-за грубой подачи. Чувствуя, как глаза горят от зарождения слёз, я кинула голову на подушку, снова прижав к себе его ладонь:
– Мне не нужны люди. Мне не нужна машина. Все мои вещи помещаются в один чемодан.
– Начнём с того, что если ты со мной, то всегда должна быть с людьми.
– Думаешь, как только твои враги узнают о нас, сразу бросятся похищать меня?
– Пойми одну очень простую вещь. – Даня выпутал свои руки из моих нежностей и поднялся с кровати. – Нет таких людей, которые захотят тебя похитить, чтобы шантажировать меня. Есть только те, кто из мести мне захочет убить тебя.
Не желая видеть на лице Дани осадок горечи, я зарылась лицом в подушку с ароматом его кожи.
– Тогда получается парадокс. – Я говорила сама с собой, подушка отвечала мне эхом. – Мне нужна охрана на случай, если все прознают, что мы вместе. Но если у меня появится охрана, все поймут кто я для тебя.
– У нас нет правильного варианта.
– Ладно, с этим понятно. – Я вынырнула из подушки, чтобы он отчетливо слышал мои слова. – У меня есть условие. Хотя скажу честно, я не откажусь от тебя, если не согласишься. Но я разочаруюсь в тебе.
– Я слушаю. – Даня пристально на меня смотрел, чуть нахмурившись.
– Ты не заставишь меня бросить работу.
– Рита, – начал он, отрицательно мотая головой.
– Даня, так всегда было, понимаешь? – перебила я. – Со мной поступали так всегда. Убеждали в безопасности. Давали защиту, отучали стоять за себя. А потом бросали как собаку на бойцовской арене, без каких-либо навыков драться. Я больше не позволю никому так со мной обойтись. – Мне пришлось опустить глаза, чтобы не показать ему проснувшуюся жалость к себе. – Я хочу стоять на твердой земле и быть готовой к землетрясению. Не давай мне защиту, которой можешь лишить, когда я уже разучусь драться.
– Рита, – он мягко произнес моё имя, чтобы я подняла взгляд и продолжил: – Единственное, чего я не могу тебе обещать, это защита.
– Не можешь, не обещай. – Улыбнулась я не без горечи. – Просто скажи мне, что я комфортно могу находиться в твоей квартире.