Артур покачал головой, не сводя с меня проницательного взгляда.
– А мне снилось, что он врывается в кабинет и пускает мне пулю в голову, пока я ещё в тебе. Мой труп падает на тебя, но ты не кричишь и не брезгуешь. Просто скидываешь меня, как что-то, чего не существовало.
Я зажмурилась и спрятала лицо руками. Снова посмотрела на мужчину, когда он спросил:
– Княшич, конечно же, не знает, что ты здесь? – в синих глазах зажёгся азарт.
– Не знает. Буду благодарна, если ты не станешь отправлять ему фото со мной на этот раз.
– Не-е-ет, – протянул Артур, наигранно нахмурившись, – не люблю повторяться. – Он придвинулся ближе к столу, отодвинул в сторону кофе и облокотился на освобожденное пространство. – К тому же, инстинкт самосохранения не позволит мне играться с огнём.
– Не думала, что ты боишься, хотя это разумно.
Мужчина немного подумал, у него на языке явно вертелись назойливые слова, и он решился их произнести:
– Не хочу закончить как те ребята, которые пытались тебя убить.
– Откуда ты знаешь, что с ними стало? – Я нацепила безразличие на лицо. Мысль, что именно Артур эту заварушку и подстроил, ещё не исчезла из моей головы бесследно. Наверное, я себе польстила.
– Увидел в СМИ. Княшич даже не убрал трупы, чтобы другие видели – к чему приводят действия против него. А те ребята, что поджарили его машину, тоже легко не отделались. Один не проснулся после первой брачной ночи, второй угодил под поезд, а третий добровольно сел в камеру на четверть века. Чудеса!
В поисках другой темы я отвернулась к окошку и тут же её нашла, глядя на компанию фотографирующихся азиатов.
– Как дела у твоего турагентства?
– Превосходно, – коротко посмеялся мужчина. – На этой неделе продал несколько горящих путевок, и теперь, в общем-то, могу не работать до самой старости.
– Но, полагаю, ты всё же не уходишь на пенсию? Ты ведь работаешь не из-за денег?
– Верно, – с выразительной улыбкой согласился Артур.
– Тогда объясни мне, в чём же вся прелесть твоей деятельности?
Немного подумав, он тихо произнес:
– В людях. Очень часто вынужденными беженцами становятся те, чей разум не может мыслить в границах закона. Это неординарные личности с мышлением, которое поражает все общепринятые нормы.
– Расскажи, – я слушала его с бессознательной улыбкой, – про кого-нибудь.
– Месяц назад, – воодушевленно начал Артур, – мне довелось помочь дочери полевого врача из Ирана. Она, играясь с приборами отца с раннего детства, к двадцати годам собрала из них устройство, мгновенно распознающее расовую принадлежность по капле крови.
– И что же это значит?
– Никогда не слышала? – удивился он, будто считал меня самой умной женщиной, из живущих.
Ухмыльнувшись своим же мыслям, я отрицательно качнула головой.
– В США когда-то было принято правило. – Пояснил Артур. – Заключалось оно в том, что человек с хотя бы одним чернокожим предком, считался негром, несмотря на фактический цвет кожи. А ныне правило действует во множестве группировок Сирии, Ирана, Афганистана. Проще говоря, если в человеке есть кровь неверных, значит, он может оказаться предателем, и не достоин доверия, высоких полномочий и почестей. Так вот устройство мгновенно распознавало принадлежность по крови, чем грозило провалом многим операциям и планам. В конце концов, прибор уничтожили, а на девушку открыли охоту. Убив её, они могли отсрочить момент своей слабости, рано или поздно такие приборы доберутся до них снова. Но сейчас именно разум этой девушки хотят стереть с лица земли. – Губы мужчины дёрнулись в печальной улыбке. – Но эта девушка! Я виделся с ней дважды и задумывался над каждым словом, которое она произнесла. Она носит чадру, ограничивающую её свободу по религиозным причинам, но её мысли свободны.
– Но ты ведь не специализируешься на спасении таких самородков? – Я поджала губы, извиняясь, что вынуждена прервать его воодушевлённые речи таким откровенным вопросом.
– Конечно, нет. Есть и люди, которых сложно назвать людьми. Работорговцы, контрабандисты, политические преступники. Я не святой. Им я тоже помогаю, но другие… – Мужчина снова сбросил входящий звонок, на этот раз мельком взглянув на экран. – В начале весны я переправлял из родной страны старика-учёного, который крал у боевиков оптические прицелы, сам отливал идеальные зеркала из элементов, выдранных из старой техники, и собирал катадиоптрические телескопы. Ночами он прятался по пустыням, не боясь потеряться и пасть от обезвоживания, и изучал космос. Мне дорого заплатили, чтобы этот человек пересёк несколько границ, в конце концов, оказавшись в обсерватории во Флориде.