– Княшич! – с упрёком пищу я. – Не разделяю твоего игривого настроения! Прекрати издеваться!
Он смеётся тихо и гортанно. Его смех вибрацией отдается в том месте, где я больше всего чувствительна сейчас.
– Три года назад я впустил тебя в свою жизнь, – говорит он, нависая надо мной с пристальным горящим взглядом. – И больше не смогу без тебя ни дня. – Он, наконец, входит в меня, но я не принимаю это как что-то долгожданное, лишь выдыхаю, впечатленная словами.
Мы начинаем медленно покачиваться, пристально глядя друг другу в глаза, но я первая сдаюсь и захлопываю веки от удовольствия.
Нам требуется не больше пяти минут, чтобы обоим разрядиться. Виной тому нервозность и усталость от субботней смены, медленно подходящей к концу.
– Полетели завтра куда-нибудь? – предлагает Даня, лениво застегивая штаны. Какое-то время я раздумываю, но хмурю нос.
– Обещала Иринке увидеться. У нас выходные совпадают в кои веки. Если отменю, то ещё больше будет дуться. Она всё ещё злится, что не была на нашей свадьбе.
– А то, что свадьбы не было, роли не играет? – Даня хмыкает и принимается одевать меня. Поднимает по бёдрам трусики, застёгивает пуговицы на атласной рубашке. Мне остаётся лишь поправить грудь в бюстгальтере и одернуть юбку.
– Нисколько, – я смеюсь и проваливаюсь в воспоминания.
Я не рвалась к браку. Для меня это мало что значило. Умысла владеть его богатствами у меня тоже не было – мне нужны были свои собственные. Но однажды утром по дороге домой Даня спросил:
– Хочешь взять мою фамилию?
Я нахмурилась, подумав, что мне мерещится его голос.
– Ты мне предложение делаешь? – еле шевеля губами от шока, выдавила я.
– Да, наверно это так называется.
Я расхохоталась, даже водитель вздрогнул от моего звонкого смеха. Как только я успокоилась, Даня тут же заговорил, убив романтику момента, которая и так была при смерти:
– Ты настойчиво хочешь вести дела со мной, значит должна носить мою фамилию. Чтобы люди видели в тебе равную мне женщину, жену, а не любопытную девочку-шлюшку.
Кожа на моих захлопнутых веках натянулась от его прямолинейности, брови взлетели до предела от того, что Даня назвал вещи своими именами, без прикрас.
– Что ж, – я, наконец, собралась с мыслями, – почту за честь быть равной женщиной, а не шлюшкой.
Водитель старательно делал вид, что до него не долетают обрывки нашего разговора. Даня впервые за наш диалог улыбнулся, сдержанно, но с теплотой.
– Свадьба? – спросил он, взяв меня за руку и переплетя наши пальцы.
У меня перед глазами пронеслись картины роскошного, но нелепого торжества. Сложились цифры неимоверных трат на абсолютно ненужные вещи, на радость гостям, а не нам самим. Гости. Кто будет гостями? Весь Опиум и моя единственная подруга? Или мы ограничимся Ирой и двумя директорами. Наверно, я должна пригласить Виталину и Лену. Вот это соберётся компания.
Заметив на моём лице то ли смятение, то ли страх, Даня коснулся моей щеки, притягивая внимание к себе.
– Мы не обязаны это делать. Можем поздравить друг друга как захотим, не устраивая традиционных ритуалов.
– Разве это нормально, что женщина не хочет свадьбу? – спросила я, скорее сама у себя, чем у будущего мужа. – Белое платье, девичник, первый танец. Я же должна мечтать обо всём этом.
Меня вдруг ударило странное чувство. Оно ощущалось, как мягкое, скользкое, не рвущееся желе, которое хотелось мять руками, вот только оно было начинено острыми железными опилками. Меня обволакивало, как будто я тонула в своей неправильности. Тревога, которая редко меня настигала, дождалась своей минуты. И минута выбралась неожиданная – любимый человек предложил мне стать его женой. Хоть и преподнес это, как повод рассказать всем, что я равная ему.
– Рита, – его голос, тихий, вибрирующий, вырвал меня из мыслей. – Чего ты себе там придумала?
Связного ответа у меня не было, я молчала, говорил снова он:
– Честно скажу, я против свадьбы в её традиционном виде. И дело не в нелепых обрядах и глупых увеселениях. Это отличная возможность для удара по нам. Я могу всё организовать, обеспечить безопасность, но буду сидеть не на стуле жениха, а на пороховой бочке.
Я снова молчала, но и Даня больше не говорил. Он позволил мне пробыть с моими размышлениями наедине всю оставшуюся дорогу. Я очнулась, когда створки лифта распахнулись на этаже нашей квартиры. Когда мы оказались внутри, я предложила: