- Кингс, мы его допросили в присутствии директора. Он утверждает, что Поттер темный маг, и он хотел дать эту информацию отцу, чтобы сторговать кому-то. Не Тому-Кого-Нельзя-Называть, здесь глухая несознанка. Что это сказала ему Грейнджер.
- Хорошо, сейчас придем, - кивнул тот, и патронус-гризли исчез; Шеклболт повернулся к Гарри. - Темный маг? - иронично спросил он.
Поттер как можно более удивленно пожал плечами.
- Бред какой-то. Разве маги делятся на темных и светлых? Я разве что про Волдеморта слышал.
Аврор удовлетворенно кивнул.
- Очная ставка. Идем. И, Гарри, - он остановился, - молчи о том, что легилимент. Ты ничего не докажешь, а Ордену это повредит.
Поттер кивнул.
В голове мелькнула странная мысль - Гарри не видел лица. Гермиона запомнится ему живой.
Рону повезло меньше.
Нельзя горевать. Нельзя плакать и кричать.
Счет войны пошел.
***
В кабинете Дамблдора собралось трое авроров: седая коротко стриженная женщина с широкими плечами, Гестия Джонс, член Ордена; уже знакомая Хелен Редгрейв, сопровождавшая сюда Рона, и молодой мужчина, может даже стажер, явно чувствующий себя не очень уверенно. Гарри отчетливо слышал, что в последний раз он был здесь еще года три назад в связи с очень серьезной шалостью, едва не вылетел и теперь воспоминания настигают.
Кингсли коротко поздоровался с директором, кивнул подчиненным и направился прямиком к сидящему в кресле освобожденному от веревок МакЛаггену.
Гарри незаметно приблизился к Дамблдору (место справа заняла профессор МакГонагалл) и потянулся к уже знакомому течению мыслей, полноводной тихой реке.
«Им нельзя знать о Тьме», - усиленно подумал он.
«Они и не узнают, - ответил директор, глядя совершенно в другую сторону. - Вижу, ты пошел единственно верным путем, мальчик мой, не прибег к дополнительной лжи. Это сыграет тебе на руку».
«Спасибо, сэр. Надеюсь на вашу помощь».
- Ну что же, - начал Кингсли, садясь напротив нервничающего Кормака. - Ты ведь понимаешь, что убийство по неосторожности - все равно убийство? К тому же, ты взял ее в заложники, тому есть десяток свидетелей. Расскажи мне еще раз, почему ты это сделал?
Кормак испуганно зыркнул на замершего истуканом между Дамблдором и МакГонагалл Поттера, сглотнул и признался:
- Они бы напали на меня.
- Почему бы им на тебя нападать? - терпеливо спросил Шеклболт, не отрывая цепкого взгляда.
МакЛагген занервничал.
- Я уже все рассказал! Я не понимаю, о чем он говорил! Да, я чинил Шкаф, а он… он говорил про Того-Кого-Нельзя-Называть! Я к нему не имею отношения! - голос сорвался в истерические нотки.
Гарри сложил руки на груди и молчал. Кингсли кивнул, несколько удивившись сдержанности Поттера. Он ожидал всего, вплоть до обычной мальчишеской драки или раздела авторитета.
- Хорошо. Почему ты не попытался убедить их в своей невиновности?
- Они бы мне не поверили! Они верят только ему! Это его армия! - ткнул он в Избранного; Гарри молчал.
- Кто-то угрожал тебе? - уточнил Шеклболт.
- Они все угрожали, я же сказал! - кажется, у Кормака появилась надежда, и он почувствовал себя правым. - Они бы разорвали меня, если бы Поттер велел.
Гарри хмыкнул про себя: не то чтобы это была неправда, но все-таки он не отдал бы такого приказа. И не отдавал.
- Как звучала угроза?
МакЛагген растерялся. То ли он не помнил, то ли как раз наоборот, помнил слишком хорошо.
- Позвольте, отвечу я, - подал голос Гарри. - Я так понимаю, эта «угроза» принадлежала мне.
Авроры уставились на него, даже МакГонагалл подобралась, и только Дамблдор сдержанно улыбнулся, прекрасно слыша в мыслях Поттера, о чем идет речь.
- Я сказал: «Мне озвучить, зачем тебе этот шкаф, или мы мирно пройдем к директору?»
- Ты сказал, что я предатель! - завопил Кормак.
- А разве нет? - процедил тот.
- Я ничего не сделал!
- Ты убил мою подругу Гермиону Грейнджер, девушку, которую, как утверждал, любил. Она была в сто раз лучше тебя, и я повторю - ты предатель! - рявкнул Гарри и замолчал, буравя беспомощно замершего МакЛаггена зелеными глазами.
Воцарилось молчание. Гестия Джонс и Шеклболт переглянулись одинаково хмуро.
- Кормак, это и есть, кхм, угроза? Или было что-то еще? Учти, это можно проверить иными способами.
МакЛагген сразу поник. Видимо, сообразил, что формально угрозы не было, а вот труп - налицо.
Мерлин милосердный! Он ведь… он совершенно не хотел! Какой черт его дернул бежать писать отцу сразу? Гребаное тщеславие, слишком уж сильная информация… Но она не стоит разоблачения! Он и сделать-то ничего не успел.
Ему ведь очень нравилась Гермиона! Она была такая… по-настоящему хорошая, светлая, замечательная, умная, принципиальная. Папа бы одобрил такой выбор, вот только немножко светского лоска да мирного времени, и Гермиона Грейнджер стала бы такой же успешной ведьмой, как его мама, и тогда бы…
Он впервые по-настоящему поверил, что нашел девушку, с которой пойдет дальше! Да, сначала он надеялся вытянуть из нее какую-нибудь стоящую информацию, но она была чудесно верной своим друзьям. Тогда Кормак понял, что в эту растрепанную, упрямую, но внутренне мягкую и романтичную девушку он готов влюбиться и подумал, что не стоит искушать судьбу и тянуть сведения о Поттере. Ему ведь правда куда как интереснее были ее проблемы, ее жизнь, она сама…
Зачем она все ему рассказала? Зачем, в конце концов, потащила его с собой? В новом мире им обоим нашлось бы место, он - чистокровный, так что она приобрела бы в статусе. Поттер все равно смертник, а Уизли - тупой чурбан, недостойный ее. А теперь…
А теперь свою бы шкуру вытащить, выгородить отца, хорошего ничего не будет.
- Он темный маг! - бросил Кормак со значением, надеясь выплыть. - Это - последнее, что она мне рассказала. Ты предал всех нас, кого собирался спасать!
В конце концов, если удастся, если это можно установить, тогда он… В устах Гермионы это звучало так правдоподобно, все доказательства налицо, но сейчас…
Кингсли выдал мрачный смешок, Гестия Джонс последовала его примеру, МакГонагалл неодобрительно поджала губы.
- Какие у тебя есть доказательства?
МакЛагген судорожно вспоминал.
- Она говорила, что у него резко возросли способности, ухудшился сон, он стал пропадать и много времени проводить один. Нервничал. И что те убийства из газет могут оказаться следствием его одержимости Тьмой! - отчаянно выдал он.
- Такие симптомы сейчас у половины школы, мистер МакЛагген, - мягко отозвался Дамблдор. - А у Гарри есть масса дополнительных обязанностей. Я бы не стал делать таких поспешных и нелицеприятных выводов.
- Но ведь Гермиона…
- Она бы никогда не стала подозревать меня в таком! - отрезал Гарри, молясь, чтобы вышло правдоподобно.
«Прости меня, Миона, прости, что пользуюсь твоим именем, прости, что вру, но так нужно ради победы», - как мантру, повторял он про себя.