Некоторое время Армия Дамблдора молчала. Потом раздался женский голос.
- Гарри, - смущенно начала Лаванда, - я знаю, что ты… да многие… в общем, меня считают трусихой. Но я не отступлю! Я не дружила с Гермионой, но знала ее, и она была хорошая, очень! - девушка всхлипнула, но быстро взяла себя в руки. - Я считаю, что должна сражаться.
- Какая разница, есть ли в нас страх? - рассудительно спросил Майкл Корнер, рейв. - Никакой, если мы боремся с ним. Страх смерти есть у каждого, так что же теперь, покорно ждать ее, закрыв глаза?
- Нет, нет, нет! - уверенные шепотки вокруг.
- Вы все не понимаете, - раздался полный возмущения голос, - что смерть случайна! Никакая ваша сила, никакие навыки не помогут. Можно только найти надежное укрытие. Выживают не солдаты, выживают несопротивляющиеся гражданские, - из толпы выступил Найджел Уолперт, как ни странно, гриффиндорец.
Многие уставились на него непонимающим или укоризненным взглядом.
- Тогда уходи, Найджел. И прошу тебя, выживи, - глухо сказал Гарри и кивнул.
За Уолпертом последовало несколько человек.
Среди них Джинни с мрачным удовлетворением увидела Демельзу Робинсон.
В последнее время Джинни молчала, стремясь дать Гарри время и ненавязчиво указать на ту пустоту, что возникла с ее самоустранением (временным, как она была уверена). Однако то ли Гарри действительно был слишком нагружен, то ли время было неподходящее… Джинни ждала, как того просил сам Поттер.
В твердое «нет» она верить отказывалась.
Она должна была попытаться еще. Может быть, чуть иначе.
- А когда, ну, похороны? - робко спросил Колин. - Мы ведь должны присутствовать.
- Дамблдор свяжется с ее родителями, - выдавил Гарри тяжело. - Может быть, даст отгул.
«Вряд ли всем», - мелькнуло в его голове.
Слизеринцам было хуже. Что там, Драко сказал, стояло в причине смерти Дафны? Как они ее объяснили?
Они даже врать не стали. Смерть от Avada магглы констатируют как остановку сердца.
Сколько еще таких неправдоподобных причин смерти они услышат?
***
- Привет, - Джинни опустилась рядом со столом, где Поттер пытался сосредоточиться на домашней работе.
- Здравствуй, - он снял очки, протер глаза и слабо улыбнулся. - Как Рон?
- Мама написала, что не очень, - опустила та глаза. - Он… ты же знаешь, как он относился к Гермионе. Мы все ее любили, но он…
- Знаю, - тяжело кивнул он.
Мечты Рона, простые и незатейливые, как он сам: дом, сад, жена, рыжие дети, семейное счастье… Все рухнуло вмиг, слишком уж хрупка человеческая жизнь. Как мечтать, как планировать что-то «после»? Лучше уж и вовсе не думать о том, что есть какая-то жизнь, кроме этой - так легче. Жизнь, в которой нет угрозы войны каждый день, в которой не убивают людей из-за их происхождения, девочки не учатся отражать боевые заклинания, а мальчики увлечены девочками, а не комплексными проклятьями и боевыми двойками. Молодые должны жить и вносить смуту, революцию, новшества, а не погибать во цвете лет от шальных заклинаний.
Не должно быть так.
- Рон винит меня, - проговорил он тихо, но Джинни услышала, кажется, саму его мысль.
- Ты не виноват. Это МакЛагген, его проклятое честолюбие, желание усидеть на двух стульях, - она покачала головой. - Кто угодно, только не ты.
- Как раз именно я, моя излишняя уверенность и… Какая теперь разница, что именно. Исправлять нечего, - он спрятал лицо в ладонях.
- Я с тобой, - она обвила его руками и прижалась. - Вместе мы справимся. Исправим все недостатки этого мира. Ты верь в это, ладно?
- Конечно, - фальшиво улыбнулся он, и, ясное дело, Уизли это поняла.
«Не могу, Джинни, больше не могу. Мне так пусто от того, что я не слышу голоса Гермионы, вразумляющего меня. Я всего только должен был сказать ей раньше. Но как расскажешь такое? Худшее в мире - глаза близких, клеймящих тебя предателем. Справедливо - и это самое ужасное».
Ее красивые, отважные и яркие глаза прятали в глубине мольбу. Она сильная, переживет. Ему бы хотелось ответить ей взаимностью, так было бы лучше всего, вместе через все, старая подруга - гриффиндорская надежда - помогла бы пройти через это. Где-то она сейчас, эта надежда? Когда она умерла и кто убил ее? Уж не он ли сам своим предательством? Уж не Тьма ли своим вездесущим щупальцем?
Прости, Джинни. Не могу.
Рон в Норе умирал и воскресал почти неделю, некрасиво ревел, обвиняя весь мир, или молчал, запершись в комнате. У него каждый день проходила вечность. Виноваты были все - и Рон, и весь мир, и, наверное, кто-то еще.
Невообразимо долго потянулись дни, каждый раз с мучением умирая на закате и таща за собой хвосты домашних заданий и обязанностей. Будто голый без поддержки Рона и Гермионы, Гарри ходил на занятия, ловя сочувственные и жалеющие взгляды. Внутренне замерзая, запрещая себе чувствовать и думать о чем-то, кроме тренировок АД, квиддичной команды, учебы и способов избавления от спящей пока Тьмы, Гарри начинал дергаться и подозревать всех и вся.
Во время занятий АД многие стали чувствовать легкое головокружение, а некоторые особо чувствительные - даже головную боль. Не утруждаясь вопросами и пояснениями, Поттер просто просматривал их головы на предмет связи с Волдемортом или Пожирателями.
Вероятно, это были первые признаки намечающейся паранойи.
Единственный, кто находился от Гарри на расстоянии не трех шагов, а вытянутой руки, по-прежнему был Малфой. Драко смотрел на него со смесью ожидания и обреченности, с каждым отсутствующим письмом от родителей теряя надежду сбежать, пропитываясь грозным предчувствием беды, как грязью.
Иногда Драко хотелось чего-то неясного: тепла, поддержки, знания, что кто-то близкий рядом. Он никогда не высказывал его вслух и ничего не просил, борясь с этой постыдной слабостью. Тогда Поттер, чувствующий все как гигантский артефакт-улавливатель, подходил, скорее сгребая, чем обнимая, и молчал. Теплее не становилось, но дышалось чуть легче.
Зачем он это делал? Ему ведь было все равно. Выделял ли он этим Драко, пытался ли как-то выразить чувство, не осознавая его? Было ли то чувство?
Иногда Драко казалось, что было. Иначе они бы не встречались даже на эти жалкие полчаса.
Но чаще казалось, что никаких чувств нет, а Поттеру, будто змее, всего лишь нужно погреться, вползая на нагретый солнцем камень. Ласковее змея от этого не становится, и бесполезно думать, что у нее к камню какие-то чувства. Может быть, этот камень самый теплый, а может - просто единственный в округе.
- МакЛаггены? - озадаченно переспросил Малфой как-то. - МакЛаггены старая семья, доселе, как мне известно, соблюдавшая нейтралитет. Я мог бы уточнить у отца, если он видел бухгалтерию, вливают ли они инвестиции. Или по его части - поставляют ли сведения.
Поттер тогда покачал головой. Никому эти сведения не помогут, никого не накажут и не раскроют тайн, сами будучи тайной. Он мог бы узнать это раньше, если бы предвидел… Но кто предвидит предательство среди своих, среди гриффиндорцев? Когда-то он думал, что такого не бывает. Когда-то он считал врагом номер один факультет Слизерин со Снейпом во главе. Как давно…