- Может быть, поможешь? – зло бросила она.
Тот кивнул и, ведя ее к креслу, проговорил:
- Не мешало бы иногда засунуть эту гордость куда подальше… - и тут же, заметив готовящуюся вспышку на эти слова: - Не надо мне говорить: «Да что ты знаешь о гордости!»
Триш потрясенно осела в кресле.
- Угадал, – улыбнулся Финниган и, пододвинув к креслу стул, отошел, чтобы открыть окно.
Девушка следила за ним со смешанным чувством. Из окна пахнуло запахом снега и мороза.
Симус вернулся и сел рядом. Достал что-то из внутреннего кармана и протянул ей.
- Что это?
- Шоколад, - пожал плечами он.
Триш взяла дольку, продолжая наблюдать за гриффиндорцем. Будучи впервые в подобной ситуации, она не знала, чего можно ждать. Финниган беззаботно жевал шоколад, ломая одну дольку за другой, а шоколада все не убавлялось.
- Он что, бесконечный? – не вытерпела она.
- Можно и так сказать, - серьезно кивнул он. - «Бесконечная радость» из Сладкого Королевства.
- Действительно бесконечный?
- Конечно, нет, просто его больше, чем кажется. Дорогая штука… Бабушка расщедрилась на день рождения, - пояснил он.
- Но ведь он может кончиться.
- Может, - пожал плечами Симус. - Можно даже узнать когда. Но я потерял бумажку.
- Тогда это будет неприятным сюрпризом, - усмехнулась Триш.
- Наверное, - согласился он. - Не страшно. Кто-нибудь угостит, если попросить, все знают, какой я люблю, - он подмигнул ей.
Он даже не собирался, казалось, спрашивать, в чем дело, наверняка и так понимал. Что он, собирался сидеть с ней здесь всю ночь, рискуя нарваться на взыскание? Это он-то, образцовый поттеровец? Триш поерзала, но любопытство не удержала.
- Что происходит? Мы ничего не знаем, - тут же оправдалась она.
Финниган нахмурился, потом честно вздохнул и покачал головой.
- Нам тоже ничего не говорят, - Дэммингтон скептически скривилась. - Не хочешь - не верь, но это правда. Гарри все время где-то пропадает, авроры считают нас малолетками… МакГонагалл молчит, а Снейпа и Дамблдора никто не видел. Знаем только, что нас осаждают, что выходить нельзя… то же, что и вы, собственно.
Они еще посидели молча. Триш думала об оставленном дома платье с синей органзой на подоле, которое она так мечтала надеть на Бал в честь окончания курса. Думала о горьком шоколаде, которым ее всегда угощал папа, если им случалось говорить в его кабинете. О мамином строгом голосе и ссорах, которые выматывали ее, но теперь бы хоть услышать ее голос…
Симус думал о своем и не докладывался.
- Ты что же, со мной до утра сидеть будешь? - спросила она; хотелось насмешливо, презрительно, а получилось жалко.
- Надо будет - и до утра, - улыбнулся тот. - Всем скажу, что был на свидании с такой красавицей, пусть завидуют.
Они действительно сидели почти до рассвета, Триш успела уснуть, а когда проснулась, обнаружила, что окно закрыто, а сама она укрыта чужой мантией, пахнущей мужским парфюмом. Стало легче.
А Финниган спал рядом, на таком же нелепо трансфигурированном кресле.
Но он кое в чем соврал - по Хогвартсу не поползли слухи ни о ней, ни о его загадочной девушке.
«Кажется, хогвартский красавчик может быть совершенно другим человеком», - думала Триш, провожаемая Финниганом до гостиной в шестом часу утра.
****
Джинни кралась по коридору, едва дыша. Сердце прыгало так, будто пыталось достучаться до мира. Ладони были совершенно мокрыми, и девушка обтирала их о свитер.
Шаги пошли дальше. Удивительно, что Гарри совсем не заметил ее. Она собиралась поговорить с ним, что-нибудь выяснить - надо было говорить что-то АД, к тому же, он казался таким близким, как никогда. Она нужна ему, - вот что он сказал. Значит, пора серьезно поговорить.
Но оказалось, он шел не в кабинет директора, а к Подземельям. Хотел проверить Ханну и Симуса? Нет. В Джинни всколыхнулось злорадство - посмотрите-ка, Малфой! Наверняка ждет, как бы выйти и замыслить каверзу, и письмо какое-нибудь с собой, конечно, есть. Гарри об этом сказали, и он идет разобраться сам. Иначе Гарри Поттер поступить не мог.
Поттер отослал гриффиндорцев и что-то сказал Малфою, она так и не услышала, слишком далеко пришлось стоять, но рожа того не была довольной. Конечно, ему предстоял допрос, и Джинни стало любопытно, что же хочет выбить из него Гарри, что он узнал. Вот сейчас какое-нибудь заклинание…
Но Малфой пошел сам, совершенно добровольно, направившись в класс Чар. Шел он независимо, впереди, словно это была его идея. Подозрения падали на душу Джинни пепельным дождем, хотя пожарища еще не было.
Внутри похолодело; что-то подсказывало ей, что не стоит идти. Но Джинни была не робкого десятка и никогда не трусила. Гарри не мог быть предателем, передающим Малфою сведения. Такого просто быть не могло. Гарри Поттер, которого она знала, - не мог.
Знакомая дверь была всего в двух метрах. Джинни закусила губу. Подойти и посмотреть оказалось еще сложнее, чем она думала. Подглядывать. Как гнусно. Только что же было делать? В глубине души ей почему-то захотелось, чтобы сейчас же здесь появился хозяин кабинета, разогнал их, и никто никогда не узнал, о чем они там говорят.
Ладошки стали совсем мокрыми и холодными, из пустого класса ничего не доносилось. Джинни судорожно отерла пальцы. Заглушка. Он не мог делать что-то предосудительного, там просто допрос! Бежать? Бежать нельзя. Там просто допрос, просто выяснение сведений, да это же Малфой. Малфой - гнусный хорек, вечно что-то скрывающий, Гарри всегда его ненавидел. Как она могла думать про это что-то плохое?
Успокоившись на этом, она все-таки подошла.
Ничего не слышно. Как открыть? Посмотреть в скважину?
Она с трудом выдохнула и толкнула бесшумно приоткрывшуюся дверь. Вот и Гарри, расхаживающий взад-вперед, наверняка допрашивает, как все просто. Малфой лежал на подушках, выглядел усталым и задумчивым. Все вроде бы так… И что-то не так.
Внутренний голос кричал: беги, уходи, проще не думать и остановиться на этом! Просто очередные разборки – у Гарри не может быть иных дел с Малфоем.
Внезапно Гарри упал на колени, приблизившись к Малфою. Наверняка выговаривал что-то, конечно, угрожал, подавлял… Беззвучие угнетало и спасало ее. Она искала поясняющих жестов, судорожно, почему-то не испытывая облегчения. Гарри отодвинулся куда-то вбок (зачем?), и стало видно лицо мерзкого хорька.
Напряженное. Тяжело дышащее. Изломанное в гримасе… в гримасе…
Наслаждения.
Словно подтверждая упавшую гильотиной мысль, Гарри потянулся к тонким малфоевским губам, впиваясь в них уверенным поцелуем, и ему с готовностью ответили.
Джинни затрясло. Все ее существо сопротивлялось правде. Разум спешно искал какие-то оправдания, захлебываясь в эмоциях, в горе, в отчаянии, в слезах, которые почему-то никак не могут выйти.
Гарри Поттер - не мог.
Заглушка начала потрескивать и давать слабину. Это магия самой Джинни стихийно ломала его, пронизывая иголками, делая решетом.