События могли развернуться несколькими путями, более или менее вероятными, все зависело от Дамблдора, Поттера и умений самого Драко притворяться, лгать, изворачиваться. Она от души надеялась, что он не научился этому так хорошо, как его отец, иначе он в большой опасности.
Из мыслей ее вырвало едва слышное бормотание, и она вздрогнула, разобрав некоторые слова уставившегося в пустоту Волдеморта.
- Не грязнокровка… наследник Слизерина… ты это знала, знала! Молчи. И ты знал, заткнитесь оба! Нагайна, ко мне!
Только сейчас Нарцисса поняла, что в комнате все это время находился еще кое-кто - огромная змея, спутница Лорда. Наверняка его Патронус - тоже змея… если у него есть Патронус. Может ли он сотворить такие чары? Достанет ли светлых воспоминаний? Помнит ли он что-то из своей жизни, той, до смерти?
Нагайна, шелестя по полу и сверкая странными синими отметинами на боках, заползла к хозяину на колени и что-то зашипела, может быть, утешительное. Он прошипел ей нечто в ответ, погладив по голове, и посмотрел на пленницу.
Нет, он о ней не забыл. Нарцисса, похолодев, подумала, что сейчас все кончится, и змея убьет ее, но та просто вползла по ногам (отвратительно холодное тело с удовольствием прижималось к теплой одежде) и медленно обвилась вокруг шеи и рук кольцом; ее шипение Нарцисса слышала над самым ухом.
- У нас с вашей семьей долгие взаимные кредиты, дорогая Цисси, - проговорил он, растягивая губы в улыбке, которая не походила ни на одну человеческую эмоцию. - Абрахас был таким же, как твой муж. Он любил власть, деньги и влияние, и я мог бы с легкостью убить его… иногда я даже собирался. Свою своенравность он искусно прятал под лестью, увертками и сладкой ложью, но я видел ее, всегда. Впрочем, он всю жизнь был трусом, закулисной гадюкой, знающей каждую нору… и вовремя умевшей сделать дело. Моя рука всякий раз останавливалась на полпути, и я говорил ему, Эбри, однажды ты не успеешь меня остановить, и я тебя все-таки накажу, на что он отшучивался. Ты помнишь, как умер отец твоего мужа, Цисси?
Она попыталась кивнуть, но кольца змеи надежно пресекли эту попытку. Сглотнув, миссис Малфой решилась сказать:
- В своей постели, мой Лорд.
- Именно! - протянул тот с наслаждением. - А ведь я снова, фигурально выражаясь, поднял руку, чтобы его убить… Знаешь, что меня остановило?
- Нет, Повелитель.
Волдеморт снова улыбнулся своей нечеловеческой картонной улыбкой, от которой хотелось передернуться.
- Именно тогда Люциус вступил в ряды Пожирателей, и это было последнее дело, которое сослужил мне Абрахас, - торжествующе проговорил он. - Он откупился сыном, хотя сам этого не понял. Люциус оказался нужнее, несмотря на то, что после моего исчезновения вел себя непредусмотрительно… Но теперь он практически бесполезен, и я чувствую, - прошипел он, - нюхом чувствую вонь предательства, которой разит от вас обоих. Убрать вас следовало давно, но посмотри-ка, у вас тоже есть сын… Какая ирония, верно?
Темный Лорд тяжело поднялся и прошелся по комнате, его красные глаза лихорадочно блестели, и этот блеск Нарцисса помнила. С ним он говорил речи, после которых люди мечтали продать ему душу.
- Чистокровные семьи, которые я так превозношу, вы так дорожите друг другом! Но у этого есть вторая сторона, которую вы так не любите замечать - вы становитесь легко управляемыми. Вы держитесь друг за друга так крепко, что становитесь слабы! - прошипел он, уставившись на нее, не моргая. - Я открою тебе секрет. Когда-то я хотел семью и имел все шансы ее создать. Но моя женщина сбежала, не объяснив причин, и я отказался от любви и семьи. И знаешь что? Это сделало меня сильнее, я стал почти неуязвим! Я пошел дальше, чем мог бы, будь у меня семья!
Он замолчал на секунду.
- И не бойся за свою жизнь, девочка, - он издал что-то, напоминающее смешок. - Вы уже мне заплатили, как когда-то заплатил твой свекр.
Нарцисса похолодела, и ужас сковал ее.
В штаб, постучавшись, вошли супруги Пьюси:
- Мой Повелитель, девчонка Уизли исчезла, - дрогнувшим голосом признался глава семьи.
- Что?! - рявкнул Волдеморт, выхватывая палочку; Пьюси побледнел, но продолжал смотреть, его жена глаз не поднимала, она и пришла лишь для поддержки.
Темный Лорд тяжело дышал.
Джинни Уизли должна была стать его козырем, предметом шантажа, если понадобится и если не выйдет у Драко. Если бы она погибла, Метка на предплечье подорвала бы орденцам дух…
Она не могла сбежать. В ее голове была абсолютная ненависть.
Все шло не так, как надо.
***
Тонкс не плакала, но ее трясло так, что зуб на зуб не попадал. Она свернулась на стуле в нелепого пузатого паука и поминутно косилась на койку, где лежал бледный Ремус, погруженный в лечебный сон. Мадам Помфри выпоила ему последнее зелье и решительно принялась осматривать Тонкс.
- Все в порядке, - вяло отмахнулась она, но ее никто не слушал.
Медсестра деловито ощупала ее живот, покачала головой, поводила вокруг палочкой, нашептывая заклинания, и ушла, проворчав, что кое-кому полагается перестать лезть на рожон.
Она чуть не потеряла Ремуса, смерть прошла в каких-то сантиметрах. Все твердят ей, что пора остановиться, остаться под присмотром мадам Помфри, помогать ей, если появятся раненые… Тонкс почти согласилась. Это «почти» и спасло его, когда курирующие коридоры авроры сорвались за Малфоем.
Откуда он там появился? Поступил приказ от МакГонагалл искать его, якобы он пропал, но вот же он, в Хогвартсе. Хотя с ситуацией нужно бы разобраться…
“Нет, это сделают другие, - сказала голосом матери, Андромеды, та, которая подняла в ней голову совсем недавно, когда ребенок впервые толкнулся. - Ты должна поберечь себя и вашего сына. Ремус помнит о вас, и это его остановит. Остановись и ты хоть раз в жизни”.
Тонкс вяло отмахивалась от голоса, но понимала его правоту. Ей уже слишком тяжело было бегать и отскакивать от заклинаний. Она и пошла туда только за Люпином. Эх, малютка, твоей маме надо помогать папе, а ты…
Она перевела взгляд на другой конец медпункта, где отбивался от Бэйли и Моуди Драко Малфой. Ему явно хотелось уйти, но авроры были очень настойчивы, и чем больше они давили, тем сильнее выпрямлялась его спина, хотя инстинктивно он все равно прижимался к стене.
Наконец, она перевела взгляд туда, куда смотреть не хотела совершенно.
На кровати, сравнявшись цветом кожи с простыней, замерла Джинни Уизли. Рядом Молли всхлипывала, так и не произнеся ни слова, муж обнимал ее и растерянно косился на МакГонагалл, превратившуюся в статую. Билл с потерянным видом сидел на стуле, обхватив голову руками, близнецы утирали слезы и твердили, что так быть не может, поминутно обнимая то мать, то отца. Тонкс вздохнула, снова отведя глаза. Это был удар куда-то поддых, в самое сердце.
На предплечье Джинни Уизли чернела Метка.
Так не бывает. Все идет как-то неправильно, не по-настоящему, это же Джинни, она же Уизли, Уизли не бывают предателями!