Выбрать главу

Молча.

И за это диктатор был им премного благодарен, ибо возлюбленные одару, которым ныне было дозволено находиться подле, щебетали, напрочь заглушая и соловьев, и поющие камни, и друг друга.

– Да кому это интересно! – воскликнула благоухающая драгоценными маслами Заххара. И потянулась, прижалась к боку пышной грудью.

– Всем интересно, – слегка растягивая гласные, пропела смуглокожая Эрра. – Данечка, ты же слушаешь?

– Конечно, – солгал диктатор, не дав себе труда пошевелиться.

– Да вы его уморите своей болтовней, – одару Некко отличал воистину чудовищный рост, могучее телосложение и тихий, незлобивый нрав, который Данияр Седьмой ценил едва ли не больше, чем все прочие, тоже весьма впечатляющие достоинства. – Не видите, он отдохнуть прилег. А какой отдых, когда вы не замолкаете.

– И вправду, какой отдых… – пальчики Эрры скользнули по его груди.

А с другой стороны навстречу им потянулись теплые руки Заххары, и Данияр Седьмой вздохнул. Мысленно. Желания совершать очередной подвиг на шелковых простынях не было никакого.

Но попробуй не соверши.

Мигом слухи поползут по гарему. И главное, обидятся же. Потом поди-ка докажи, что настроения не было, что хандра и вообще жизнь кажется напрочь смысла лишенной, а не новая наложница тому виной. И плевать, что новых наложниц в гарем уже с полгода не брали. Со старыми бы разобраться…

И с бюджетом.

Залия потребовала опаловый гарнитур, а стало быть, придется и остальным что-то выделить. У Мухры опять кожа темнеет, и нужны белые глины с Иххар. А кроткая Мико, потупив глаза и заикаясь от страха, умоляет выделить ее отцу угодья по левую сторону Ниррхи. Дядюшке Ойеры, которую он принял, слабости поддавшись, нужна лицензия на поставку зеленых вин…

А ведь есть еще и другие.

– Что такое? – поинтересовалась Заххара, и в медовом голосе ее проскользнули нотки недовольства.

– Ничего, дорогая, – Данияр Седьмой приник к губам, от которых пахло розой и сандалом, и постарался проявить должную страсть.

Сад наполнился звуками, на которые поющие камни отзывались возмущенным дребезжанием. И на некоторое время хандра отступила.

Правда, на недолгое.

Чуть позже, уже не в саду, но на Совете, возлежа на подушках и разглядывая премудрых старцев, которые давно уже не были премудрыми, да и до старцев, говоря по правде, слегка не дотягивали, Данияр Седьмой слушал, как герольд зачитывает полное его титулование, и думал, до чего же все это надоело.

Гарем.

Совет.

Жизнь эта вялая. Вот отец его подавил два восстания и завоевал племена халдаев. Правда, непонятно зачем, ибо были они дики и бестолковы, а земли, ими заселенные, представляли собой голые камни. Там даже лишайник рос нехотя. Теперь приходилось ежемесячно отчислять полмиллиона кредитов на поддержку голодающих, помощь сиротам и сохранение культурного наследия.

Дед… тот южных ахейцев с большего вырезал, а оставшиеся переселились в центральные области, чтобы спустя годы заявлять о бесчинствах прошлого и требовать компенсаций. И попробуй откажи, мигом полетит по сети вой угнетенных. И ладно бы летел, пусть себе бы выли, но следом взвоют дипломаты.

Комиссии сунутся, выясняя, кто кого и когда угнетал…

Может, и вправду казнить? Хоть кого-нибудь – в поддержание славы предков. Мысль показалась вдруг живой и вполне здравой. Но Данияр вынужден был отказаться: не поймут. Современный мир требовал иной, политически открытой диктатуры, дружелюбной и понятной обывателю.

Так ему сказали.

Он поманил главу службы безопасности и поинтересовался:

– Что у нас там?..

– Где? – Миршар был человеком крепким, внушительным. Всем видом своим он демонстрировал, что власть прочна, а покой и здоровье великого диктатора находятся в надежных руках.

Это тоже утомляло.

– Везде, – со вздохом Данияр приподнялся с подушек. Подумалось, что давненько он не заглядывал на тренировочную площадку. И мышцы ослабли. И даже, стыдно сказать, наметилось мягкое брюшко.

– Мир и покой! – радостно отрапортовал Миршар. И поддержания образа ради ударил латным кулаком по груди. Грудь была благоразумно прикрыта доспехом, а потому звук вышел громким, заставив диктатора поморщиться.