Подошёл комроты с каким-то младшим сержантом пехотинцем и, представив нас друг другу, приказал принимать взвод и выходить к шоссе, где нас должны ждать машины. МладшОй оказался ВРИО командира взвода, и теперь становился моим помощником, ну а я занимал его место. Ротный, отдав нам приказ, уходит, а мы продолжаем знакомиться.
— Николай. — Первым представляюсь я и протягиваю руку.
— Афанасий. — Чуть смущаясь, говорит он и отвечает на моё рукопожатие.
— Афоня значит, это хорошо. Ни с кем не перепутаешь. А это наши пулемётчики, Фёдор и Емельян. — Представляю я своих, и пока бойцы обмениваются рукопожатиями, отворачиваюсь в сторону, скрывая гримасу, вспомнив про одноимённый фильм. Но согнав лыбу с лица, продолжаю объяснять «политику партии». — У нас всё по простому, так что в бою сильно не словоблудь, меня зови по имени, или просто сержант, без всяких там «товарищ сержант, разрешите обратиться…». Я тебя так же буду младшИм звать, или Афоней. Но это только в бою, или промеж себя, а так конечно всё по уставу, особенно при старшем командовании. Согласен?
— Не возражаю.
— Тогда пошли за взводом. Кстати, — сколько там людей? И где он?
— Я покажу. А во взводе у нас тридцать восемь красноармейцев, и три младших командира, это вместе со мной. Из вооружения два пулемёта, три автомата, остальное винтовки и карабины. С вами теперь больше будет. — Даёт подробный расклад младший сержант.
— Ясно всё, тогда с выходом чутка погодим. — Спускаюсь в окопчик к связистам и, переговорив по телефону с Ванькой, забираю с собой четверых пришлых артиллеристов. Тридцать восемь «попугаев», это конечно хорошо, — но кто его знает, где они раньше служили? А тут люди технически грамотные, да и обстрелянные. Восьмого числа остатки их батареи вместе с пехотой оборонялись в деревне Никольское, а когда у единственного орудия кончились снаряды, и немцы захватили деревню, все выжившие отошли в небольшой лесок на северо-запад от Никольского. И справедливо рассудив, что от большой дороги нужно держаться подальше, переправились через неглубокую речушку (скорее всего Большую Гжать) протекающую через лес и, перебегая от перелеска к перелеску, стали отходить в общем направлении на север. Надеялись выйти к своим (это со слов рассказчика). Комиссаров и «офицеров» среди отступающих не оказалось, поэтому некоторые в пути отстали. А вот все восемь артиллеристов, причём с личным оружием, прибились к нам. То, что пушку они пролюбили, конечно плохо, но не на себе же её через речку тащить. Лошадей при них не было, бойцы утверждают, что всех побило, а орудие снарядом накрыло. Может и врут, но я им почему-то верю. Вот почему я их на блокпосту и не встретил, потому что вышли они с юга, причём сразу к полевой кухне, найдя её по запаху. Зато Кешка, ошивающийся возле кухни, приметил знаки различия вновь прибывших и доложил взводному. Так что артиллеристов Ванька отжал себе, а всех остальных определили в пехоту. Поначалу я хотел никого кроме своих, проверенных кадров, не брать, но узнав о наличии личного состава и вооружения, решил подстраховаться и создать нештатное отделение тяжёлого оружия.