«Капрала» заодно со всеми припахиваем в подносчики и, прихватив несколько коробов с патронными лентами, а также пару ящиков на девятьсот маузеровских патронов, идём следом за провожатым, по пути выясняю у него про наличие гранат и боеприпасов к оружию, и делаю для себя определённые выводы. Взвод уже находился рядом с шоссе, недалеко от блокпоста, который к тому времени прекратил свою работу (немцы шакалили с двух сторон от нас, поэтому «таможне» больше ничего не перепадало). Бойцы перекуривали и ждали дальнейших указаний. Замечаю несколько самозарядок и автоматов, а также два дегтярёвских ручника, остальное вооружение, винтовки и карабины Мосина. Построив взвод, Афоня представляет меня бойцам, обращаясь ко мне просто, — товарищ командир. Поздоровавшись, распускаю строй, оставив только командиров отделений, и выслушиваю их доклады о наличии боеприпасов и вооружения в подразделениях, а заодно знакомлюсь. Потом мы загружаемся в подошедшие автомобили, и на трёх ЗИСах едем на восточную опушку. Два километра можно было и пробежать, но видимо командование торопилось. Моё место рядом с водилой в переднем грузовике, поэтому голосующего на шоссе капитана Прокудина, я замечаю первым и даю команду остановиться.
— Командир сводного взвода, сержант Доможиров. — Представляюсь я, соскочив с подножки на обочину и подойдя к нашему начштаба.
— Командир сводной роты, капитан Прокудин. — В ответ представляется он. — Как у вас с оружием, боеприпасами.
— Четыре пулемёта, несколько автоматов и винтовки. Патронов по полному бэка, гранат мало.
— Хорошо. Спешивайтесь и занимайте позицию на опушке леса, севернее шоссе. — Показывает он рукой направление. — Я дождусь остальных, потом подойду.
— А много этих остальных? — не удерживаюсь я от вопроса.
— Кроме твоего, ещё два взвода, один из которых разведчики.
— Разведчики, это хорошо. — Размышляю я вслух. — Разрешите идти?
— Да, командуй сержант. Машины рассредоточьте и спрячьте в лесу.
Даю команду.
— К машинам. — И озадачив водителей маскировкой, веду взвод на позицию. Заняв огневой рубеж на опушке леса, пока не окапываемся, ну а, распределив бойцов, возвращаюсь ближе к шоссе и веду наблюдение за полем боя. От опушки до перекрёстка около километра, первый стрелковый отжал фрицев за шоссе, но дальше не пошёл, потому что нарвался на огонь пулемётов (несколько наших убитых, лежали на полотне дороги). Зато теперь вместо неполной роты, оборону вдоль шоссе занимал целый батальон, правда, прихватив неплохой кусок у соседей, которые тоже вернулись на прежнее место. Немцы отошли в лес, и теперь нейтралка составляла от пятидесяти до трехсот метров, в зависимости от того, где проходила опушка, с южной стороны.
Позиция нашей сводной роты была не очень. Нет, если занимать оборону, то тут всё нормально, от реки до опушки семьсот метров, и если даже кто-то сумеет преодолеть реку под ружейно-пулемётным огнём, даже по мосту, то ему ещё нужно эти семь сотен метров пройти. Ну, а если мост заминирован (а я на это надеюсь), то тут вообще без вариантов. А вот как-то помочь первому батальону с этого рубежа мы не могли. Стрелять противнику во фланг с километра, — напрасный перерасход боеприпасов. Выдвинуться на берег? Но ближе к реке местность понижалась, а дорожная насыпь соответственно повышалась. И если в лесу высота полотна дороги не превышала пятьдесят сантиметров над прилегающей местностью, и то за счёт дорожных кюветов, то у моста она достигала полутора метров, а дальше снова сходила на нет, или до тех же пятидесяти. Со своего НП я мог легко просматривать как перекрёсток дорог, так и всё, что творится за ним, а вот спустившись к реке, обзор, а также обстрел ограничивала дорожная насыпь. Единственный вариант заключался в занятии позиций прямо на обочине шоссе. Но стоило немцам занять Сверчково, или перейти автостраду, как наш левый фланг и тыл попадал под раздачу. Был вариант повторно устроить засаду в том колке, с другой стороны дороги, который мы использовали утром, но когда я посмотрел на то, что от него осталось, и представил взвод на месте деревьев, меня аж передёрнуло. Репер пристрелян, перенести на него огонь батареи, дело нескольких секунд, да и одиночные снаряды рвались там с периодичностью в три минуты.
— Что высмотрел? Что надумал? Товарищ сержант. — Слышу я голос капитана Прокудина.
— Да ничего хорошего, товарищ капитан.
— А, поконкретней? — пристраивается он рядом, доставая бинокль.