«Начнем. Кому? Санитарке? Вдруг подойдет и проверит текст Герцогиня? Женьке? Любимая моя Джоконда! Стоп! Нельзя, будут перечитывать, проверять. Забыл, где застрял? Надо сварганить два. Одно жене, а секретное Нюте. Но такое, что неизвестно кому. Вдохновение, приди! Оказывается, сложно быть писателем! Интересно, чем другие заняты? Художник – молодец! Очередную картину малюет, сколько на стенах висит! Мим – артист! Постоянно рожи корчит и выпендривается. Скульптор. Весь пластилин перевел. Гипнотизер. Часами в одну точку смотрит. Философ. Опять вошел в роденовский образ. Каспаров. Обыгрывает только себя. Чапаев к нему подходит. Сейчас начнется, фигуры с доски полетят как шашки! Стоп! Хватит бездельничать, быстро пишем!»
«Милая моя! Скоро праздник! Под елкой ждут подарки! Твой Антон», − внимательно перечитав, автор восхитился гениальным произведением. «Елкой» прозвала Нюта раскидистый столетник в коридоре, украшенный новогодним дождиком одним из больных. Любимое растение она заботливо обхаживала несколько раз в день.
Оставалось передать записку. Антон осторожно переложил ее вниз под чистые листки и написал домой: «Дорогие мои женщины! Я вас очень люблю и скучаю. Иду на поправку. Доктор сказал, что у меня хорошая динамика по выздоровлению! Ко мне полностью вернется память. Целую, ваш папочка».
У шахматной доски разворачивалась настоящая битва. Герцогиня грозно приближалась к полю боя. Петя семенил рядом. Антон быстро смял записку, скатал в шарик и сунул за щеку. Подхватив тетрадные листки и ручку, кинулся наперерез к старшей медсестре: «Светлана Романовна, мое письмо!»
Спрятав в карман протянутый сверток, она чуть не сбила с ног Антона. Ледоколом врезалась старшая медсестра, разнимая борющихся возмутителей спокойствия. Разлетевшиеся во все стороны шахматные фигурки трещали под ногами. Герцогиня держала за шиворот Чапаева, а Петя схватил за пояс Каспарова. Началось соревнование «перетаскивание каната».
Подлетевшая Вера вонзала шприцы в ягодицы борцов как матадор шпаги в корриде. Десантом нагрянули в холл бандитского вида спецназовцы-санитары. Воспользовавшись суматохой, Антон проскользнул в коридор, а затем в подсобку. Он запихнул в карман сменного халата расправленный листик и вернулся назад.
Разбушевавшихся «шахматистов» спеленали и повели в «чистилище» (так окрестил второй этаж Философ). Светлана Романовна велела разойтись по палатам взбудораженным пациентам. Появилась Нюта с неразлучным инвентарем для уборки. Проходя мимо, она подозрительно оглядела Антона. Он галантно посторонился, приподнимая воображаемую шляпу.
Глава 8
Послеобеденный отдых подразумевался как дневной сон. Спать совершенно не хотелось. Антон рассуждал: «Заложит Нюта, когда найдет первую таблетку? Не должна. По сути это взятка. Что дальше? Попробую смыться! Куда бежать? Где искать Макса? Хоть бы радио играло! Ничего в голову не лезет. Стоп. Телевизора здесь тоже нет. Сигнал отсутствует? Точно! Его не стало при въезде в аномальную зону! Насколько она большая, где ее границы? Как выбраться? Думай!!! Итак. Сначала оползень перекрыл шоссе, погнал по лесной дороге. Затем шлагбаум, и Макс исчезает. Это граница! Там его найду. Дальше к гаишнику. Он – проводник в зоне между реальностями и параллельными мирами!»
− Не спишь? – нависла коршуном над Антоном старшая медсестра.
− Вставать пора, − не растерялся он.
− Ты, голубчик, куда один тетрадный листок подевал? – зловеще и одновременно ласково допытывалась Светлана Романовна.
− Спросите у Нюты. Она убирала в холле после погрома, − не теряя самообладания, держался Антон на «допросе».
− Я спрашивала, она не знает, − Герцогиня пристально смотрела на «подозреваемого».
− Может, съел кто-нибудь? – сострил он.
− Смотри, шутник, доиграешься, − закончила осмотр в тумбочке медсестра.
«Не сдаст санитарка, ведь про записку не сказала!» − обрадованный Антон пошел за порцией молока и лекарства. Проверенным способом он задержал таблетку во рту, а потом спрятал под елку. Нюта проветривала палаты.
Пациенты топтались возле холла. Петя и Вера Романовна расставляли п-образно столы. «Готовимся к банкету? Давайте помогу», − предложил Антон, оттаскивая стулья. Больные рассаживались под руководством старшей медсестры. Пришел Виктор Иванович и огласил тему занятий: «Сегодня мы проведем несколько тестов. Основная цель − определение состояния пациентов нашего отделения».
Светлана Романовна и Петя ассистировали доктору. Раздали чистые листы бумаги и карандаши. Виктор Иванович продолжил: «Нарисуйте, пожалуйста, круглые часы с цифрами, и чтобы стрелки показывали без пятнадцати два».
Антон поставил точку и отмерил приблизительно три сантиметра. Взял расстояние за радиус и стал наносить короткие штрихи, соединяя в окружность. Проставив арабскими цифрами нумерацию от одного до двенадцати, нарисовал большую и маленькую стрелки напротив девятки и двойки. Внизу добавил две ножки, а наверху квадрат. Получился будильник. Антон заскучал в ожидании следующего задания.
Требовалось нарисовать дерево, и он с удовольствием принялся за дело. Высунув от старания язык, Антон наряжал новогоднюю елку. Пушистую ель он украшал игрушками, гирляндами, конфетами и так увлекся, что отстал от всех. Виктор Иванович с интересом наблюдал за процессом, стоя рядом.
Потом раздали «опросник» с группами из утверждений. Нужно было отмечать только одно, которое соответствовало ощущениям.
1. Мне не грустно.
2. Мне грустно или тоскливо.
3. Мне все время тоскливо или грустно, и я ничего не могу с собой поделать.
4. Мне так грустно или печально, что я не могу этого вынести.
«Грустно? Здесь так весело, обхохочешься!» − удивился Антон, подчеркивая первое утверждение.
1. У меня не потерян интерес к другим людям.
2. Я меньше, чем бывало, интересуюсь другими людьми.
3. У меня потерян почти весь интерес к другим людям и почти нет никаких чувств к ним.
4. У меня потерян всякий интерес к другим людям, и они меня совершенно не заботят.
«Куда там! Очень интересно!» − обвел единицу Антон.
1. Я смотрю в будущее без особого разочарования.
2. Я испытываю разочарование в будущем.
3. Я чувствую, что мне нечего ждать впереди.
4. Я чувствую, что будущее безнадежно и поворота к лучшему быть не может.
«Впереди крутой поворот!» − всплыл припев из популярной песни в «восьмидесятые» и Антон снова отметил первую строку.
1. Я принимаю решения примерно также легко как всегда.
2. Я пытаюсь отсрочить принятие решений.
3. Принятие решений представляет для меня огромную трудность.
4. Я больше совсем не могу принимать решения.
«Пожалуй, второе», − поколебавшись, определился Антон.
1. Я не чувствую себя неудачником.
2. Я чувствую, что неудачи случались у меня чаще, чем у других людей.
3. Когда оглядываюсь на свою жизнь, я вижу лишь цепь неудач.
4. Я чувствую, что потерпел неудачу как личность.
«Хороший вопрос», − призадумался Антон и в конечном итоге обвел тройку.
1. Я не испытываю никакой особенной неудовлетворенности.
2. Ничто не радует меня, так как раньше.
3. Ничто больше не дает мне удовлетворения.