— Ты, — стону я вслух. — Я твоя, Басс. Моя киска твоя. Все…
Все, что у меня есть — твое.
— Я владею каждой дырочкой в твоем теле, не так ли, солнышко? — Он слегка усмехается, дразня меня этими словами.
— Каждой дырочкой, — отвечаю я.
— Каждой чертовой дырочкой, солнышко, — его голос низкий, бас отдается в каждой клеточке моего тела. — Ты примешь всего меня, пока я буду трахать тебя. Накачаю тебя своей спермой так, что ты переполнишься ею. Я хочу видеть, как она вытекает из каждого отверстия. Твоего рта, — он прижимает меня ближе к себе, прикусив губу, — твоей киски, — хрипло стонет, полностью выскользнув из меня, а затем с полной силой входит обратно, и мое тело покачивается от толчка, — и твоей задницы. Не так ли, моя маленькая грязная шлюшка? — Воркует он мне в ухо.
— Да, — выдыхаю я, мое зрение плывет от сочетания боли и удовольствия, которые он обрушивает на мое тело. — Мое тело — твое, — выдавливаю я, поскольку мой рот, похоже, не в состоянии сотрудничать. — Ты можешь делать со мной все, что угодно.
— Именно так, солнышко. Ты, блядь, моя, — рычит он мне на ухо.
Мгновенно он опускает меня лицом к столу, и я прижимаюсь щекой к холодной поверхности.
Басс вонзается в меня так, словно хочет запечатлеть себя в моей душе.
— Черт, — проклинает он, внезапно затихая, когда его настигает разрядка.
Я тяжело дышу, пот выступает на всем моем теле от напряжения. Его задевает это не меньше меня, он с трудом собирается с силами, чтобы двигаться.
Выскользнув из меня, он оставляет за собой горящий след, который заканчивается ноющей пустотой.
Как только я освобождаюсь от его захвата, я поворачиваюсь, пытаясь восстановить равновесие.
В оглушительной тишине Басс смотрит на меня расширенными от ужаса глазами.
— Что? — свожу брови, и слежу за его взглядом. — Что…
На моем платье и между бедер кровь. И когда я оглядываюсь на него, то понимаю, что и на нем тоже есть немного крови: презерватив забрызган красным, как и основание его члена.
— Мне так жаль, — тут же вырывается у меня изо рта.
— Черт, — ругается он, внезапно выглядя обеспокоенным. — Ты в порядке? У тебя только что начались месячные?
Он быстро избавляется от презерватива, застегивает молнию, и я чувствую себя немного не в своей тарелке. Я провожу зубами по нижней губе, прикусывая ее в неуверенности, и слегка качаю головой.
— Тогда… почему… — его брови сходятся в замешательстве, пока он продолжает рассматривать мои окровавленные бедра.
Я опускаю платье, чтобы прикрыться, стесняясь его осмотра и немного смущаясь того, что произошло.
Может быть, мне следовало рассказать ему об этом заранее, но вряд ли он поверил бы мне… вряд ли кто-нибудь поверил бы мне.
— Джианна, — зовет он меня по имени, его взгляд по-прежнему прикован к месту между моих ног. — Пожалуйста, скажи мне, что это не то, что я думаю, — шепчет он, его голос почти страдальческий.
Подняв взгляд и встретившись с моим, он снова спрашивает.
— Скажи мне. Просто скажи мне, что это не…
— Мне жаль, — отвечаю я единственное, что приходит мне на ум. Потому что я должна была ему сказать.
— Что… как…, — качает он головой. — Я не понимаю, — его голос кажется сломленым, он продолжает качать головой, в его глазах потерянный взгляд, который дергает меня за струны души.
— Это не твоя вина, — поспешно заверяю я его. — Такое иногда случается во время…
— Во время первого раза, — завершает он за меня.
Я киваю.
Он делает неуверенный шаг ко мне. И еще один. Пока не оказывается передо мной. В его лице столько муки, и я чувствую себя виноватой за то, что вызвала ее.
— Я в порядке, клянусь, — подношу руку к его щеке, медленно поглаживая его неповрежденную плоть.
— Как? — хрипит он. — Как… — качает головой. — Кларк, он…
— Он не делал этого. Не так, — отвечаю я, чувствуя, как замирает сердце при упоминании его имени. Я никому не рассказывала о том, что произошло той ночью, по двум причинам. Долгое время мне было трудно даже думать об этом, не говоря уже о том, чтобы пересказывать это кому-то другому. И еще была проблема с тем, что люди уже думали обо мне самое плохое. Никто бы мне не поверил.
Но потому что он Басс. Потому что он мой Басс, я нахожу в себе силы довериться ему.
— Он одержим мной с четырнадцати лет, — начинаю я, рассказывая ему о случаях, когда он приходил ко мне в комнату по ночам. — Он всегда пытался загнать меня в угол и прикоснуться ко мне. Обычно мне удавалось его избегать. Пока не удалось, — шепчу я.