— Я пыталась сказать ему, что это слишком много, но он не согласился. — объясняю я.
— Лара, девочка, ты что, серьезно? Если тебе дают сто баксов чаевых, ты берешь их и не задаешь вопросов. Иди и купи себе что-нибудь хорошее, — подмигивает она мне, и я улыбаюсь.
Мне было немного неловко брать столько денег, потому что я не хотела, чтобы у него сложилось впечатление, будто я ему чем-то обязана.
Взяв сумку, я выхожу из ресторана через черный ход, натягивая на голову капюшон толстовки и стараюсь выглядеть как можно скромнее.
У меня в сумке есть небольшой нож на всякий случай, но я надеюсь, что мне не придется им пользоваться. На моей совести достаточно одного покушения на убийство, хотя хотелось бы, чтобы это было настоящее убийство.
Идя к своему дому, меня не покидает ощущение, что за мной следят, тени играют со мной и заставляют думать, что за мной кто-то есть.
Обернувшись, я вижу в нескольких метрах от себя темную фигуру, и меня охватывает паника. Не задумываясь, я начинаю бежать, что есть силы, устремляясь к своей квартире.
Однако все напрасно: второй человек тоже бросается в погоню.
Но как только я думаю, что он меня догонит, он останавливается.
Тяжело дыша, я оглядываюсь назад и вижу, что за мной никого нет.
— Я схожу с ума? — бормочу себе под нос, качая головой.
Не задерживаясь, пробегаю оставшееся расстояние и закрываюсь в своей студии, довольная тем, что добралась до дома целой и невредимой.
Черт, нужно быть осторожнее.
— Это не тот парень, что заходил вчера вечером? — спрашивает меня Мари, когда я надеваю свою форму. Наклонившись вперед, смотрю на газету в ее руках, и замечаю там фотографию этого человека.
— Да. Думаю, он, — киваю я.
Мои глаза расширяются, когда я замечаю заголовок. Его тело было найдено в ближайшем парке, он был зарезан, а рука отрезана от тела.
— Боже правый, — бормочу я, ужасаясь тому, что с ним произошло. Может быть, он и был немного жутковат, но это слишком жестокая смерть для любого человека.
— Бедный парень. У полиции пока нет подозреваемых, — качает она головой, поджав губы.
— Надеюсь, они поймают того, кто это сделал, — сочувственно добавляю я.
В тот вечер, когда я возвращаюсь домой, я инстинктивно понимаю, что что-то не так. Мне даже не нужно включать свет, чтобы понять, что в доме кто-то есть.
Первая мысль — люди отца нашли меня, и я быстро хватаю свой маленький нож, готовая в случае необходимости сражаться насмерть за свою свободу.
Но когда я нажимаю на выключатель, то обнаруживаю того, кого не ожидала увидеть.
— Что ты здесь делаешь? — Вылетают слова у меня изо рта, а пальцы крепче сжимают рукоять ножа.
— А, что по твоему я делаю, солнышко?
Он слегка поворачивается ко мне, и я хорошо его разглядываю. На его лице есть несколько новых отметин, а его нос кажется немного искривленным вправо. В остальном он выглядит точно так же.
— Убирайся, — говорю я ему, когда мне удается оправиться от шока.
— Нет, — отвечает он, вставая во весь рост, и я снова поражаюсь несоответствию наших размеров.
Он может меня раздавить.
На моих губах появляется грустная улыбка. Он и вправду меня раздавил.
— Что ты здесь делаешь, Басс? Хочешь добавить что-то еще к своей мести? Что на этот раз? — Я поднимаю бровь. — Хочешь еще одно видео? Порнушку крупным планом? — Хмыкаю, разъяренная его наглостью.
— Нет, — повторяет он, подходя ко мне ближе.
— Отойди, — машу я перед ним ножом. — Или я тебя зарежу.
— Мне все равно, — говорит он, продолжая наступать на меня.
Его стальные глаза смотрят на меня с безумной интенсивностью, и на секунду я не могу побороть страх, который проходит через меня — но не потому, что он может причинить мне боль. Нет, страх вызван тем, что я могу смягчиться по отношению к нему. А после всего, что он со мной сделал, он заслуживает того, чтобы гнить в аду.
Чтобы показать ему, что я не играю с ним, я продолжаю стоять на месте, наблюдая за его приближением, прежде чем вонзить клинок ему в плечо.
Он даже не вздрагивает. Более того, на его лице нет никакого выражения, кроме свирепости, которая, кажется, он едва сдерживает.
Мой рот приоткрывается, глаза расширены от шока.
— Стой… стой на месте, — шепчу я, видя, что это подействовало на него не так, как мне бы хотелось.
— Нет.
Я отступаю от него, пока моя спина не упирается в дверь, и я осознаю, что у меня нет выхода. Чувствую его дыхание на своей коже, когда он оказывается почти вровень со мной. Сохраняя зрительный контакт, он поднимает руку, чтобы вынуть нож, и с грохотом бросает его на пол.