— Черт, — присвистывает он, увидев меня.
— Куда ты дел голову? — спрашиваю я, опасаясь, что его могут поймать. С его послужным списком это было бы не очень хорошо.
— Она исчезла, — подмигивает он. — Никто не найдет.
— Спасибо. Серьезно. Ты даже не представляешь, как мне сейчас спокойно.
— Ох, солнышко. — Он обнимает меня, прижимая к себе, и я впервые позволяю себе вздохнуть с облегчением.
Подхватив меня на руки, он кладет меня на середину кровати, а затем присоединяется ко мне, обнимая за плечи и притягивая к своей груди.
— Мы можем…, — заминается он, прочищая горло. — Мы можем попробовать еще раз? На этот раз в качестве самих себя — своих истинных «я». Я хочу тебя, солнышко, и я хочу сделать тебя счастливой. Я хочу быть тем, кто тебе нужен, когда я тебе нужен.
Подняв подбородок, я вижу искренность в его глазах. Поднеся руку к его щеке, я обвожу жесткие черты его лица, суровые шрамы.
Его глаза прикованы ко мне, пристально следят за каждым моим движением.
Набравшись смелости, я приподнимаюсь над его телом, упираясь руками в его большие плечи.
— Что ты делаешь, солнышко? — спрашивает он хриплым голосом.
Его руки дергаются по бокам, но он не прикасается ко мне. Он позволяет мне двигаться в своем собственном темпе, что делает меня еще более смелой.
Прижимаясь к нему всем телом, я чувствую под собой его очевидную твердость, и впервые в жизни не испытываю ни страха, ни ужаса — только предвкушение.
Обхватываю его щеки обеими руками и наклоняюсь вперед, чтобы прикоснуться губами к его губам.
Закрыв глаза, я просто вдыхаю его сущность. Наши губы едва касаются друг друга, но я чувствую этот поцелуй в самой своей душе.
Отстранившись, я понимаю, что по моим щекам текут слезы, но это не грустные слезы. Это слезы облегчения.
— О, солнышко, — наконец поднимает он руки, смахивая слезы с моих щек, его лицо полно беспокойства. — Нам не нужно ничего делать, — уверяет он меня, и я натянуто улыбаюсь.
— Я просто… — сглатываю, — Не могу поверить, что все закончилось. Так трудно думать о том, что все плохое осталось в прошлом. Мне все время кажется, что случится что-то еще, и…
— Я знаю, — он притягивает меня к себе, упираясь подбородком мне в макушку. — Я знаю. И я обещаю, что больше никому не позволю причинить тебе вред. Это клятва, которую я даю тебе, Джианна.
Я отстраняюсь, изучаю его черты и киваю в ответ.
— Если ты снова причинишь мне боль, — качаю я головой. — Не думаю, что смогу это перенести, Басс.
— Не причиню. Я скорее умру, чем увижу, как ты снова плачешь из-за меня.
— Я люблю тебя, Басс, — признаюсь я, и его лицо озаряется. — Я люблю тебя больше всего на свете, и из-за этой любви я готова попробовать еще раз. Но третьего шанса не будет. И второго с половиной тоже. Ты причинил мне боль, и вопреки всему, что говорит мне мозг, вопреки здравому смыслу, я готова попробовать еще раз.
— Солнышко, — стонет он, его глаза блестят от слез. — Я обещаю, что тебе не придется давать мне еще два шанса, — отвечает он, и я чувствую, как улыбка тянется к моим губам.
— Знаешь, почему я называю тебя солнышком? — Неожиданно серьезно спрашивает он.
Я качаю головой, вопросительно поднимая брови.
— Потому что когда я впервые увидел тебя, ты была как солнце. Самая яркая, мать ее, звезда, и я почувствовал, что ослеплен твоим светом. Ты сияешь ярче всех, кого я когда-либо видел, Джианна, и я могу только сказать, что я самый счастливый ублюдок, что ты решила поделиться своим светом со мной.
— Басс, — улыбаюсь я, его слова трогают меня. — Иногда ты бываешь очень милым.
— Я люблю тебя, Джианна. Может быть, я и не говорил тебе раньше, но я люблю тебя так давно, что кажется, будто целую вечность. То, что ты даешь мне еще один шанс…, — он качает головой в неверии. — Я буду дорожить им, и буду дорожить тобой, моим собственным лучиком солнца.
— Льстец, — игриво толкаю его.
— Знаешь, я скучаю по твоим светлым волосам, — замечает он, поднося прядь моих волос к носу, закрывая глаза и вдыхая мой запах.
— Я отращу их. Для тебя, — дерзко добавляю я, и он отвечает мне улыбкой.
— Какая ты хорошая девочка, — говорит он, и атмосфера вдруг меняется. Между нами возникает тяжелое напряжение, и не успеваю я опомниться, как он прижимает меня к своему телу, его рот открывается поверх моего, и он впивается в мои губы поцелуем, от которого у меня подгибаются пальцы на ногах в предвкушении.
Боже, это похоже на рай на земле.
Нет ни паники, ни тревоги, когда я оказываюсь в его объятиях, его рот захватывает мой, м он целует меня так глубоко, что мне уже не хочется выныривать на поверхность.