Но как только домашние проблемы отошли на второй план, на первый выплыла ситуация в школе. После нескольких инцидентов руководство, вместе с классным руководителем, всеми способами показывали Саше, что ему здесь не рады. Химик совсем прекратил его спрашивать, да и рассказывать что-либо он прекратил вообще. Его байки становились всё безумней и интересней, от него постоянно пахло спиртом, теперь каждый урок начинался с какой-то едкой фразы, брошенной Саше. Причём ответить Саша ничего не мог, потому что жаловаться на штурмбанфюрера было бесполезно, но как-только парень пытался сказать что-то в свою защиту и при этом хоть косвенно задевал Владимира Владимировича тот, как настоящий мужчина и прекрасный классный руководитель, бежал в кабинет директора и жаловался на этого «безобразного хама и чмошника».
Единственной отдушиной у Саши были занятия с Юрием Ивановичем. Парню нравился старый учитель, тот отвечал взаимностью. Помимо формул и реакций Юрий Иванович рассказывал Саше про разных учёных. Теперь фамилии: Менделеев, Лавуазье, Дюма, Вюрц, Вёллер, Бутлеров и другие, звучали для Саши как-то знакомо. Реакция Вюрца стала для него не просто реакцией между галогенопроизводными алканов и металлом, а реакцией, которую придумал сам Шарль Адольф Вюрц, великий французский химик!
Помимо химии знания у Саши росли и в области физике, правда там не было Юрия Ивановича и приходилось довольствоваться тем, что говорит учитель, и тем, что можно было найти в интернете.
Но к середине года у Саши начались проблемы с математикой. Она не особо ему нравилась, а учительница не сильно старалась, чтобы заинтересовать учеников. Однажды, она даже прогнала всех с последнего урока только потому, что ей хотелось домой. При этом она произнесла просто гениальную фразу для учителя математики: «Идите домой, нахрен вам нужна эта математика! Если не будете отдыхать, ЕГЭ точно не сдадите!!!». Вот все и отдыхали, причём даже на уроке. А математичка по этому поводу не особо беспокоилась. Она знала: нижний порог пройдут все. И её это устраивало.
После длительного времени без математики мозги у учеников медленно атрофировались, и в конце концов Саша, вместе с Ромой, сидели в районе 45-56 баллов.
В феврале Мария Георгиевна наконец-то обеспокоилась сложившейся ситуацией и решила организовать пробник. Из Москвы подруга прислала ей усложнённые варианты ЕГЭ, которые составляли преподаватели МГУ, поле она пошла к руководству и попросила выделить ей день для такого важного мероприятия. День ей выделили.
В этот день все, кто сдаёт математику пришли в школу особо весёлыми, ибо после пробника можно было беспрепятственно уходить домой. Работа начиналась с третьего урока. Сразу после того, как закончился второй полкласса выстроилось у кабинета математики, и все стали гордо рассказывать друг другу про свои планы. Кто-то надеялся пройти нижний порог, но большинство говорили: «Ну, за 90 я конечно же не напишу, но за 80 уйду точно. А вот на экзамене посмотрим!». Даже Саша надеялся уйти за 80.
После того как прозвенел звонок, ученики гордо вошли в класс, сели по своим местам и стали молча смотреть на то, как математичка распаковывает конверты и раскладывает листочки в несколько стопок.
После того ученики получили задания, радостная улыбка в несколько секунд исчезла с их лица. Задания были такой сложности, что даже математичка, проглядев текст, многозначительно произнесла: «Да!...», после чего нежным голосом добавила: «Ну вы пишите, пишите», и вернулась к работе.
Прошло полчаса и юные математики стали сдавать листочки и расходиться по домам. За ними хотело последовать большее количество людей, но Мария Георгиевна проверила три работы и озвучила результаты: никто их них не прошёл нижний порог.
Саша мучался 2,5 часа. Вместе с Ромой они решили всё первую часть и тринадцатый номер, отдали листочки и вышли из класса. В коридоре Рому охватил праведный гнев, и он произнёс фразу, которая очень точно характеризовала не только мухинский лицей, но и систему образования в целом: